Пять синхронных срезов (механизм разрушения). Книга вторая

Но вот и медосмотр; надо же, какое совпадение. Проходим всех врачей; я уже вижу, что к невропатологу никого нет, собираюсь зайти. Но врач выходит в коридор и объявляет нам, что к ней идут лишь те, у кого есть жалобы. Около кабинета остаются Тоня и Марина, остальные мигом растворяются-исчезают. Мы втроём. Девчонки подступают ко мне с расспросами, какие у меня жалобы, и, хотя я не спрашиваю никого ни о чём, я очень озабочена тем, что скажет мне врач о радикулите, Тоня начинает мне растолковывать, ёрничая: «Мы с Маринкой психи, Тань, психи, у меня руки потеют! У тебя не потеют?» Она хватается за мои ладошки. И я жила с ней! О! какое счастье, что я больше не живу с ней, проносится беспомощно и ненужно, совершенно лишне, в моей голове.

Врач прямо в коридоре спрашивает меня, почему я осталась: на что жалуюсь. И я спрашиваю у неё, как лечится радикулит. Она отвечает нервно-нервно, что заочно она не консультирует, и что все врачи лечат одинаково, никаких особых методов в Москве нет. Всё. Я ухожу медленно, страшно расстроенная. Вот так поговорила! Что я теперь напишу папе в больницу?

* * *

Напереводила я как-то английского не много и не мало, а как обычно, и пошла было сдавать. Но Сперанской нет почему-то. Лёгкое разочарование. Моё замешательство заметила заведующая кафедрой иностранных языков Белоусова, она сказала, что примет у меня перевод. В её кабинете оказывается всего один стул, и я всё норовила уступить этот стул преподавателю. Она мне и говорит, почему-то раздражённо:

– Ну, знаете, давайте не будем с Вами, как Бобчинский с Добчинским…

Мне почему-то очень понравилось, как она это мне сказала, хотя я напрочь забыла, когда это Бобчинский с Добчинским друг другу стул уступали. (Потом вспомнила, что они друг друга в дверях так пропускали. Довольно похоже.) Так я и переводила, а Белоусова – высокая ростом – нависала надо мной. На следующем занятии Елена Николаевна увидела в моей карточке роспись Белоусовой, очень удивилась. А чего тут удивляться; я девчонка хоть куда!

– Какой отрывок Вы переводили?

Показала. Сперанская – я вижу это – про себя быстро переводит текст.

– А этот оборот как Вы перевели?

Оказалось, что я всё перевела просто безупречно.

На ужин теперь мы редко жарим с Наташей картошку, чаще пьём чай с бутербродами с колбасой за два рубля или за два двадцать. Хотя иногда кто-то и жарит, ведь мы купили 1-го сентября новую большую сковородку! Она, грязная, а в ней тарелки, вилки и стаканы, стоит… под столом; чтобы не мешала! Словно зная об этом, заходит однажды вечером Коля Кубрак и совершенно спокойно, без упрёка в голосе, объясняет нам с Наташкой, что это очень некрасиво. Он внимательно оглядывает нашу комнату, особенно пятачок пола у входа: и что вообще у нас грязно. А это девчонки поели и свалили по домам – как неудобно о таких подробностях говорить Коле. Наташка какая волевая: встаёт, наклоняется за сковородкой, и выходит с ней на кухню. Нет, я так не могу; если я и могу помыть сковородку, то лишь за собой. Но и сказать что-либо девчонкам утром в понедельник я тоже не смогу. Вот так мы и живём!

* * *

Кинотеатр «Россия» очень необычный и красивый, кинотеатр № 1, всем кинотеатрам кинотеатр! Продолжением чёрного потолка с ярко-жёлтыми светильниками в фойе кинотеатра является карниз, который далеко нависает над входом, и в него вмонтированы те же самые матово-жёлтые светильники. Огромное фойе всё просматривается через стеклянный фасад. Буковки рекламы на чёрном поле световые, белые, люминесцентные, необычные! Мне очень нравятся. Так и написано: «На экране новый цветной художественный фильм – «СИБИРИАДА». Обязательно надо посмотреть! Я ищу, с кем бы сходить в кино, но никому такое неинтересно, и я иду одна.

Первым делом я покупаю в фойе кинотеатра кофе-глясе, которое продаётся так: поднос уставлен гранёными стаканами, а в стороне коробка, куда надо положить 20 копеек. Это вовсе не коммунизм, думаю я удивлённо, это просто уже работать в буфете некому! Поднос полный, кофе горячий, обжигающий, мороженое создаёт нужный контраст, мне очень нравится. Я жду, когда буфетчица, за дальним прилавком продающая пирожные, мельком взглянет на меня, и в этот миг бросаю 20 копеек в коробку. Ложечек нет, не предусмотрены. Выпив полстакана, я решаю видоизменить рецептуру своего напитка и вращением осторожно размешиваю остальное мороженое в кофе – это у меня теперь кофе с молоком. Видела бы Таня!..

Две серии. Режиссёр Андрей (тогда ещё не Андрон) Михалков-Кончаловский. Даже не то слово цветной: цвета чистые, сочные, глубокие, мне это сразу же бросается в глаза. Сибирь от этого сразу такая нарядная, весёлая, яркая, необычная, какой, я знаю, она является далеко не всегда. Она бывает и бледная, блёклая, серая, даже мутная.