Пять синхронных срезов (механизм разрушения). Книга вторая

Я быстро прихожу домой и объявляю маме важную новость: мы идём в лес отдыхать. Мамочка мне велит выбрать в огороде самые большие кусты картошки и выкопать несколько кустов. Это было 5-го августа, рановато копать картошку, поэтому я запомнила. Мама собственноручно варит мне картошку, затем поливает её маслом, посыпает зеленью и советует взять её в лес прямо в белой кастрюльке, чтобы картошка осталась горячей. Я так и делаю. Получилось бесподобно вкусно, всем очень понравилось!

Мы идём не спеша в школьный лес, постоянно оглядываемся: видно дома, или нет. Мы не собираемся заходить далеко: там скоро и вечер. Едва дома скрываются за деревьями, мы выбираем небольшую аккуратную красивую полянку среди сосен и останавливаемся, располагаемся.

Разнообразные разговоры разгораются с новой силой. Я не училась с ними в одном классе ни с кем, но чем дальше по времени от школы, тем чаще мне в Белоярке объясняют, что я училась в школе не с теми, с кем на самом деле училась, а вот с кем:

с Ирой

с Надей

с Таней Пислегиной.

И чем дальше от школы, тем бессмысленнее становится это отрицать.

Когда мои замечательные олимпийские каникулы подходят к своему логическому завершению, родители выбирают мне путь в Москву с попутным заездом на Украину, на мою историческую родину. Но не в Красную Поляну, конечно, такие сантименты никому не приходят в голову, а в Жмеринку, к Жене. Чтобы не тратить напрасно время, я должна лететь на самолёте в Киев, а из Киева в Жмеринку ехать на поезде примерно восемь/десять часов.

Папа не просто с удовольствием, а с каким-то даже азартом выбирает самую большую утку. Он их всех взвешивает-подбрасывает в руках, таким образом, ни за что не ошибётся; не спеша тщательно обрабатывает их и столь же тщательно замораживает.

Во времена описываемые я не была такой умной, как сейчас. Я, например, никогда не задумывалась, почему положить мне в чемодан хороший кусок мяса для папы сущее удовольствие. Я знала, как он учился звероводству: в Москве, у Елены Дмитриевны Ильиной – за пять лет ни разу не был дома, в Санчурске. На каникулах всё время работал, да и учился – постоянно работал тоже. И это недобранное в студенчестве от жизни мясо папа мне отправлял: в ту же самую Москву, но 30 лет спустя.

* * *

В Свердловском аэропорту Кольцово самолёт делает посадку, но в аэровокзал – выпить стаканчик горячего кофе с молоком, съесть ватрушку – пассажиров не выпускают, мы проводим время в полутёмном отстойнике, на ногах. До нас доносится вкрадчивый обольстительный аэрофлотовский голос:

Закончилась посадка в самолёт,

вылетающий рейсом №.. по маршруту

«Новосибирск – Свердловск – Киев»,

но ещё долго ничего не меняется. Я опять-таки не задумывалась: а какова эта посадка для людей в почтенном возрасте; даже я утомилась, и мне всё это страшно надоело. Как бы там ни было, всё же постепенно доставляют нас в международный аэропорт Борисполь.

Экспресс на ж/д вокзал. Я жадно смотрю в окно, я впервые в Киеве. Даже Москва никогда не видится мне такой красивой, яркой, цветной, цветастой, цветочной, весёлой, праздничной и нарядной! «Ухiль швiдкость» – читаю, хотя написано это не для меня – для трамвая! Ну и ну! Что это написано – я не знаю! Мне почему-то кажется, трамвай тоже не знает. Написали бы уж лучше по-русски!

На вокзале я читаю указатели и пулей оказываюсь в нужном месте – у кассы. Билеты только в общий вагон, беру, и вот он – поезд. Ах, торт “Киевский”, полжизни, прямо на перроне продаётся. Мы с братом известные сладкоежки! В вагоне людей оказывается намного больше, чем мне вообще-то хотелось бы видеть, и я решаю ехать на третьей багажной полке. Как я рада за себя, что я спортсменка, шустрая и ловкая. Забираюсь раньше других пассажиров, тоже не отказавшихся бы от отдельного места. Поезд такой… мягко выражаясь, не очень быстрый. Пассажир, у которого вторая полка, говорит мне заботливо:

– А если Вы упадёте?

Я считаю, что это не его дело, но так резко не формулирую, а нахожу нейтральные варианты: и что дальше? это Вас так волнует? И что-то ещё в том же духе. Но сосед неприятно настойчив:

– Нет, а если Вы вместе с полкой упадёте…

Какие противные соседи ездят по Украине в общих вагонах. В этой стране я родилась. Я как-то всё время умудряюсь забывать об этом. Глубоко в душе я, конечно, сибирячка. Папа постоянно внушал мне маленькой: ты, Таня, не помнишь, как приехала в Сибирь; значит, ты здесь родилась, значит, ты – сибирячка!

…Утомлённая уральским городом Свердловском, я сплю без просыпа все десять часов на голой доске без подушки и одеяла.

В Жмеринке на красивом, двустороннем, как куртка, вокзале меня никто не ждёт и не встречает, и я спрашиваю постоянно на русском языке, как пройти на улицу Кирова. На улице Кирова я вижу брата, не знающего, на каком поезде я приеду и как я заявлюсь с вокзала: на автобусе или пешком. Я заявляюсь пешком, выхожу не то из какого-то оврага, не то из-под насыпи.