Пять столетий тайной войны

Но Бомарше не был бы Бомарше, если бы не создал тем не менее гипотезу, которая, несмотря на всю свою экстравагантность, получила впоследствии косвенное подтверждение в одной легенде, относящейся к пребыванию прусской армии в Вердене. Говоря о том, что ее главнокомандующим был герцог Брауншвейгский, мы до сих пор не упоминали еще одно лицо, имевшее решающий голос в штаб-квартире, — самого прусского короля Фридриха Вильгельма II, сопровождавшего свои войска во французском походе.

Фридрих Вильгельм был племянником Фридриха II, который почти полвека занимал прусский престол. Фридрих Вильгельм II ничем не напоминал своего умного, образованного, ловкого и циничного дядю, которого сменил на троне. Новый король был неспособным, ограниченным, туповатым человеком, вдобавок отличавшимся странными причудами. Он был поклонником оккультизма, столь блестяще представленного графом Калиостро, состоял в тайном мистическом обществе «золотых розенкрейцеров» и, кажется, еще в каких-то секретных орденах. Одним словом, лучшей жертвы для одурачивания было не найти.

Но вернемся в занятый пруссаками Верден, как раз в дни, предшествовавшие сражению при Вальми. Его Величество в один из вечеров давал бал в честь прусских офицеров и французских дворян-роялистов. На балу было шумно и весело; темой разговоров были, конечно, неминуемый разгром революционеров и вступление в Париж. Неожиданно к королю почтительно подошел какой-то человек, весь в черном, и шепотом произнес несколько слов. Фридрих Вильгельм вздрогнул — эти слова были хорошо известным королю паролем таинственного ордена «золотых розенкрейцеров». Повинуясь знаку, поданному незнакомцем, Фридрих Вильгельм вышел из шумного зала. Пройдя роскошные апартаменты, предназначенные для знатных гостей, король и незнакомец очутились в небольшой комнате. Ее стены были окрашены в темный цвет и зловеще освещались отблесками пламени, которое вырывалось из пылавшего камина. Пока король оглядывал это мрачное помещение, незнакомец исчез. Тут у Фридриха Вильгельма впервые возникло легкое опасение, не завлекли ли его в ловушку. Он уже сделал движение, чтобы двинуться в обратный путь, когда его остановил мягкий голос, звучавший приглушенно, как будто из другого мира.

— Остановись! Не уходи отсюда, пока не выслушаешь того, что я тебе скажу…

В полутьме король различил какую-то фигуру — нет, это не был живой человек. Перед Фридрихом Вильгельмом стоял призрак его покойного дяди. Сомнений быть не могло, даже в полумраке король мог разглядеть столь знакомое худое лицо с плохо выбритыми щеками, характерный профиль, нос, запачканный табаком, живые глаза, сгорбленные плечи. Фридрих II — конечно, это был он и никто другой — явился одетый в свой силезский сюртук, известный каждому, видевшему короля в последние годы его жизни. Старый Фриц опирался на трость, ручка которой была покрыта кожей, сильно потертой от долгого употребления.

— Ты узнал меня? — спросил призрак голосом покойного Фридриха II, хотя в нем, быть может, звучали какие-то нотки, вызывавшие сомнение. Но кто знает, какие изменения претерпевает голос человека в ином, загробном мире! Впрочем, убедившись, с каким вниманием и почтением его слушают, призрак быстро приобрел былую уверенность в себе.

— Ты меня узнал? Когда ты двигался из Баварии в Бреслау вместе с войсками, которыми я тебе поручил командовать, я заключил, тебя в объятия и сказал: «Ты больше чем мой племянник, ты мой сын; ты унаследуешь мою власть и мою славу». Так вот сегодня я пришел потребовать от тебя сыновнего послушания. Я пришел повторить тебе слова, которые император Карл VI услышал в лесу Манса: «Не езди более впереди на коне, тебя предали».

Призрак поведал Фридриху Вильгельму, что французские роялисты вовлекли Пруссию в опасное предприятие, что французы в массе своей не желают вмешательства иностранцев в свои дела…

На следующий день прусские войска, которые должны были возобновить свое движение в сторону Парижа, неожиданно получили контрприказ оставаться в Вердене. Две недели прусская армия топталась на месте. А потом произошло сражение при Вальми, где нерешительность прусского командования являлась одной из главных причин неудачи попытки сломить сопротивление французских войск. Вслед за тем последовало отступление интервентов.