Пять веков британского поэтического портрета

Вы, дамочки с поджатыми губами,
Увядшей кожей, —
Неужто впрямь мы бегали за вами,
Любя до дрожи.

В шелках созданья нежные, к кому мы

Припасть спешили
То в Бадмуте, то в тихих бухтах Фрума
У водной шири.

А как в лугах, обнявшись, мы плясали —

всё было мало,
покуда не задремлет в лунной шали
земля устало.

Нет, вспомнить ни себя, ни тех свиданий

они не в силах,
иначе бы огонь воспоминаний
преобразил их.

Перевод Марии Фаликман

Чарльз Косли (1917–2003)

Семейный альбом

Я терпеть не могу тетю Нору
И ее то ли вздох, то ли всхлип,
Поцелуй ее смачный, и взгляд ее мрачный,
И объятья, как клейкий полип.

Мне не нравится дядюшка Тоби,

Тот, что с трубкой в зубах и в пенсне.
Меня слушать достало в сотый раз все с начала,
Что он делал на прошлой войне.

Я не жалую тетушку Милли,

Ее брошки, сережки, табак,
И ружье для охоты, и армейские боты,
И ее невозможных собак.

Неприятен мне дядюшка Генри:

Он, гостей развлекая своих,
На ножах для салата исполняет кантату.
(Он, по-моему, тот еще псих.)

Что до Неллиных мерзких близняшек,

Слава Богу, их два, а не три!
Эти Гарри и Хетти — препротивные дети —
Могут только пускать пузыри.

Что до разных кузин и кузенов,

Им я тоже, признаться, не рад,
Как сойдутся в гостиной и пялятся чинно:
Ну ни дать и не взять зоосад!

Если кто-то со мной не согласен,

Пусть черкнет мне о том пару строк.
В том, что кровь не водица, я не прочь убедиться,
Но пока, к сожаленью, не смог.

Кабы родичей мы выбирали,

Как бы рады мы были родне!
И замечу в придачу на ушко: не иначе,
Наши чувства взаимны вполне.

Перевод Светланы Лихачевой