Пять жизней на двоих, с надеждой на продолжение

Таллин сердце мое взял и не отдал.
Таллин в памяти моей поселился.
Твоей улицей плыву как фиордом,
к твоим древностям душой прислонился!

Как ни странно, мне она даже самому нравилось. Через отца одноклассницы (он был эстонцем с острова Сааремаа) передавали. В ответ услышал – в призеры попал. Но на этом все. Нигде не слышал потом такой песни, а жаль. И никто ко мне не обращался. Может, конкурс слишком комсомольский был для Эстонии? Кто его знает, а вообще-то искренний текст получился.

Но до Таллина мы так и не добрались, маловато нам денежек на это родители выделили. Да и сама поездка чуть не сорвалась. Чем меньше оставалось до намеченной даты отъезда, тем больше редели ряды желающих. В итоге от целой компании осталось пять человек: три девицы (рыжая, брюнетка и шатенка), все с разных специальностей, и мы с Мишкой, моим сокурсником. Да и он на второй день после прибытия в Ригу получил телеграмму о смерти отца и срочно вернулся, улетел. В общем, я остался с тремя барышнями. Две из которых поехали из-за меня, а третья была не против просто развлечься и позлить условных подруг. Любое купание в море превращалось в достаточно острое соперничество. А вечерние посиделки и прогулки – тем более.

Они снимали комнату на троих, а мы с Мишкой тоже устроились в съемной комнатке на расстоянии нескольких кварталов. Уже на третий день ко мне неожиданно заглянула хозяйка, миловидная латышка по имени Алина, лет так на 30–35, и неожиданно пригласила присоединиться вечером к их компании в саду. Сказала, что ее приятельницам и приятелям (они все были местные представители свободных профессий) интересно, что это за русский такой, который еще ни разу не напился и за которым заходят сразу аж три такие разные профурсетки. За барышень я заступился, какие же они профурсетки – инженерши химики-технологи с дипломами! Но она только хмыкнула.

В общем, от девиц отговорился внезапной жуткой зубной болью и оказался на ужине с ужасно вкусными закусками из угря, миног, домашних сыров с тмином и еще чего-то необычного. Узнал вкус путру и силькюпудиньша (специально записал, чтобы потом в городе найти. Увы, общепит такими вещами рядовых туристов не баловал). После которых последовали не менее вкусные клопсы. Собралось несколько человек, действительно творческих личностей (по-моему, художница, критикесса и еще журналисты). Ну и после того, как уговорили литра полтора какой-то самодельной вкусной настойки, я и рассказал про своего прадеда из Австро-Венгрии с одной стороны и шляхетских корнях с другой.

После того как выяснилось, что я не такой уж и стопроцентный русак (им одного прадеда Питча хватило), атмосфера стала совсем теплой. Я был принят в компанию и даже получил обещание билетов на вечера Андрея Вознесенского. Один из присутствующих, журналист, с ним даже встречался, то ли в Юрмале, то ли в Сигулде, забыл. Он рассказывал, что Андрей любит тут отсиживаться и приходить в себя после некоторых явлений советской действительности. А уж когда я сказал, что он мой кумир, и процитировал некоторые его стихи, то даже сорвал аплодисменты. Потом долго прощались, как ни странно, тоже пили типа на посошок, только по-другому как-то называлось. И когда я оказался в спальне хозяйки, то как-то даже не удивился этому. И она прямо сказала:

– Когда сегодня утром увидела, как тебя уводит эта б… троица, сразу решила, вечером будешь со мной.

В итоге моя поездка оказалась богатой на неожиданные события. С утра до вечера мы вчетвером болтались по разным известным пригородам, даже до Бауски добрались. Через день после встречи в саду хозяйка позвала с ней вечером куда-то пойти, но я на выступление Андрея собирался и уклонился. Больше она на свою половину меня не приглашала, обиделась наверно. Но я не особенно расстраивался.

Да, проведенная с ней ночь принципиально отличалась от быстрых ярославских перепихончиков и не осложнялась никакими обязательствами и обещаниями. Но с чувствами было слабовато, а голая техника без наличия чувств – это не мое. Совершенно меня не манила и не манит. Вот почему и во Франции, проходя неоднократно по улице Паради (Райская улица – сосредоточение представительниц марсельских борделей) сквозь строй предложений всякого рода, от черных, белых и желтых дамочек всех возрастов абсолютно точно не испытывал желания на них поддаться. Даже из простого любопытства.

И в этот раз я ни перед барышнями никаких угрызений совести не испытывал, ни перед хозяйкой. Только пожал плечами, когда они меня спросили – почему она их обозвала по-всякому, когда как-то к вечеру они зашли за мной. А это было как раз тогда, когда я не откликнулся на ее предложение и ушел пораньше, чтобы забрать билеты. Телефонов-то мобильных еще и в помине не было. А на вечера поэзии Вознесенского я очень хотел попасть. Даже не знаю с чем можно мое желание сравнить, наверно с праздником души!