Пять жизней. Нерассказанные истории женщин, убитых Джеком-потрошителем

Правда в том, что жизни этих женщин не были так просты, но одержимая сенсациями пресса Викторианской эпохи не собиралась расписывать людям, подобным Эдварду Фэрфилду, все перипетии их судеб. Редакторы и журналисты, освещавшие убийства в Уайтчепеле, не сочли необходимым разузнать подробности биографии жертв: им это было попросту неинтересно. По сути, всем было безразлично, кто эти женщины и как они оказались в Уайтчепеле.

Полли, Энни, Элизабет, Кейт и Мэри Джейн – с самого начала обстоятельства складывались не в их пользу. С рождения они были обделены. Не только потому, что почти все они родились в рабочих семьях, а потому, что они родились женщинами. Они не успели еще заговорить, а их братьев уже считали более важными членами общества. Если бы они появились на свет в более обеспеченных семьях, их не считали бы обузой, но в рабочих семьях девочки были всего-навсего лишним ртом. Их никчемность была данностью; никто бы даже не позволил им попытаться доказать свою ценность. Они никогда не смогли бы заработать столько, сколько мужчина, следовательно, давать им образование было вовсе не обязательно. Они устраивались на работу лишь затем, чтобы принести доход в семью; работа не должна была приносить удовлетворение, служить смыслом жизни или источником радости. У каждой девушки из рабочего класса был только один счастливый билет – место служанки; после долгих лет тяжелого труда ей, возможно, удалось бы дослужиться до поварихи, экономки или личной горничной хозяйки. Бедные девушки вроде Кейт Эддоус или Полли Николс никогда не смогли бы устроиться на работу в контору, несмотря на то, что умели читать и писать; зато они могли по двенадцать часов в день штопать штаны в швейной мастерской или склеивать спичечные коробки за плату, которой едва хватало на койку и пропитание. Женский труд оплачивался ничтожно, потому что женщина была расходным товаром: считалось, что добывать хлеб – это не женское дело. Но, к сожалению, многим женщинам приходилось его добывать. В случае смерти или ухода мужа, отца или партнера выжить женщине из рабочего класса было практически нереально. Общество было устроено таким образом, что женщина без мужчины становилась ненужной.

Женщина нужна была исключительно для того, чтобы обслуживать мужчин. А поскольку мужчины из рабочего класса обслуживали потребности других мужчин классом выше, женщины оказывались в самом низу этой иерархии; их, как колышки, загоняли всё глубже и дальше в землю под тяжестью многочисленных требований. Женщине предписывалось рожать и воспитывать детей, но из-за того, что самые примитивные средства контрацепции и даже информация о них были недоступны беднякам, они не могли контролировать размеры своих семей, чтобы предотвратить неизбежное падение в финансовую яму. Ни у женщин из семейства Эддоус, ни у матери Энни Чэпмен, ни у Полли Николс не было такой возможности.

Вдобавок ко всему на женских плечах лежал самый тяжелый груз: от женщины требовалось быть образцом морали и сексуальной непорочности. Поскольку женщина считалась центром семьи, она должна была вести себя безукоризненно – в противном случае в любых проблемах винили именно ее. Бдительность и самопожертвование матери служили моральным компасом детям. Неукоснительное исполнение женой супружеского долга удерживало мужа от греха, пабов и других женщин. Если мужчина вступал в сексуальную связь с несколькими женщинами, это считалось «нормальным»: к мужским изменам относились если не с одобрением, то с пониманием – таков был двойной стандарт. Однако женщина могла заниматься сексом лишь с законным мужем. Эти правила настолько укоренились, что даже среди рабочего класса, где царили более свободные нравы – внебрачный секс был не редкостью, мужчины и женщины предпочитали не скреплять свои союзы законными узами, а расходились и снова сходились, – на женщину ложилась вся тяжесть морального осуждения, особенно если судьей выступал благополучный викторианский средний класс. Под узколобым критическим взглядом викторианского общества Полли и Энни превращались в падших женщин в тот самый момент, когда уходили от законных мужей и связывали свою судьбу с другими мужчинами. Кейт была ничем не лучше Мэри Джейн, ведь обе состояли во внебрачной связи с двумя партнерами, а Элизабет и вовсе была дважды «испорчена» – в первый раз в Гётеборге, когда ее имя попало в реестр публичных женщин, а во второй раз после расставания с мужем, когда стала проституткой. Двойной стандарт делил всё на черное и белое. Миссионеры сулили милосердие и спасение тем, кто ступил на неправильный путь, но избавление становилось возможным лишь после многих лет стыда и осуждения. Стоит ли удивляться, что Полли сбежала из благочестивого дома Каудри, Энни не признавалась сестрам, где живет, а Элизабет никому не могла открыть свою душу? Стоит ли удивляться, что Кейт рассорилась со своими детьми, а Мэри Джейн к двадцати пяти годам превратилась в скандальную пьяницу?