Пятая Бездна

– Тут какая-то ошибка. – Страшно было даже вообразить, что творилось сейчас с Ульяной.

– Возможно, – кротко сказал Евсей Игоревич. – Сердцу не прикажешь.

– Что получает второй из Четы? – спросил вдруг Вэл, и голос его звучал непривычно сухо. – Тот, кто причиняет себе боль, чтобы делиться с близким?

– Новые возможности. Например, перемещать предметы.

– А бывает, что человек ничем не связан с миром? И ничто его здесь не держит? Как… предмет? – быстро спросила Лера, чтобы не говорить больше про Ратникова, тем более при Вэле.

– Разумеется. В теории это трагично, но на практике встречается. Собственно, по такому принципу и работает веккия…

Веккия! Кастет, который сунул в карман Эрик.

– Да вот же она, – обрадовался профессор. – Нашлась, родимая.

Он бережно выложил на стол увесистый том в самодельном переплете. Внутри оказались подшивки газет, черно-белые фотографии и рукописные страницы, желтые и хрупкие от времени.

– Здесь то, что вас интересует. Предположительно, наша Бездна.

Все трое мгновенно склонились над столом. Лера глянула и ощутила укол разочарования – это оказалось фото, снятое на пленку. Как из музейного архива. Экспонат: невзрачная посудина с мятым боком. На поверхности едва угадывалась чеканка.

– Где-то я такую штуку уже видела, – не удержалась она.

– Вряд ли. Все пять чарок считаются утраченными. К тому же доподлинно неизвестно, какая из них была Бездной. Если вообще была.

Лера пересняла фотографию на свой телефон и села на низкий диванчик. Ульяна и Вэл все еще рассматривали чарку.

– Как Грааль, – произнес Вэл.

– Или волшебный котел Керидвен, – подхватила Ульяна.

– Утрачены… – упавшим голосом сказала Лера, соображая, как сообщить это Ашу.

– Скорее всего, стоят себе потихоньку в частных коллекциях, да кто же станет трубить об этом на каждом углу? С пятью чарками связана одна любопытная легенда древних вязников. Другое их название – чарки Яромилы.

– Я знаю! – встрепенулась Ульяна. – Вэл, помнишь? Нам рассказывали на истории.

Вэл пожал плечами: не помню.

– Яромила спасала деревню от засухи. Много лет у них погибал весь урожай, и люди умирали от голода. Все началось после смерти колдуна – покойника закопали в землю, и он выпивал из нее всю воду. Бог-кузнец Сварог смастерил для Яромилы и четырех ее сестер серебряные чарки. Сестры выжили, потому что заботились друг о друге и делили еду на пятерых: слепая Настасья, глухая Домна, немая Матрена, безумная Прасковья и вызванная – Яромила. Они должны были напоить мертвеца водой из озера. Семь дней и семь ночей сестры носили воду и выливали ее на то место, где лежал колдун. Озеро почти опустело, а он все пил и пил. От усталости сестры Яромилы упали на землю и умерли. Она осталась последней. Увидела мертвых сестер, а за ними мертвых детей, женщин и мужчин из своей деревни – в общем, никого не осталось. Яромила села и заплакала. Ее слезы наполнили пять чарок, и вода лилась до тех пор, пока земля не ожила и не заколосилась молодой пшеницей. Только это уже никому не было нужно, – закончила Ульяна.

– Кому в наше время может понадобиться столько воды? – ахнула Лера.

– Не воды, – начала Ульяна и покосилась на профессора Реута. Тот махнул рукой – продолжай – и вообще смотрел на Ульяну как учитель перед тем, как сказать: «Садись, пять». – Бесконечный источник вязи. Если бы эта штука существовала, за нее бы многие боролись!

– Не забывайте, что это всего лишь легенда, – мягко произнес профессор. – И я не знаю никого, кто мог бы подтвердить такое свойство Бездны. Впрочем, как и опровергнуть. Я видел эти чарки и держал в руках, но ничего особенного не почувствовал. Возможно, мы и вовсе утратили честь унаследовать Бездну. Древние вязники были сильнее нынешних. Они созидали. Свидетельств осталось совсем мало, но если им верить, то наши предки управляли погодой, врачевали и спасали жизни. Мы вырождаемся, каждое новое поколение оказывается слабее предыдущего… Еще какая-то сотня лет, и вязников не станет вовсе. Не от рук Зовущих мы погибнем, а утратим даже те крошечные частицы дара, которыми обладаем сейчас. К сожалению, это так…

Судя по вытянувшимся лицам Вэла и Ульяны, трагизмом момента они прониклись. Лере же терять было нечего.

– Вы сказали, что видели чарки.