Пятая голова Цербера

Я не обратил на это внимания. Я нацарапал записку для мадам Дюклоз (окружающие находят мой почерк очень скверным, но я иного мнения; впрочем, добившись постоянной должности, я мог бы перекладывать обязанность делать записи мелом по доске на студентов или же распространять среди слушателей загодя отпечатанные розовым по желтой бумаге конспекты лекций – если я вообще стану преподавать) и направился, как я думал, в постель.

Они проявили крайнюю самонадеянность, оставив свет в моей комнате, – я увидел, как он тонкой полоской пробивается из-под двери. Если бы я в действительности совершил какое-то преступление, я бы, вне всяких сомнений, обернулся бы и пустился в бегство, как только завидел бы этот свет. Но я мог предположить лишь, что там оставлено какое-то письмо или сообщение для меня – вероятно, от президента университета или хозяина борделя Cave Canem, который тем вечером обращался ко мне за помощью в делах, связанных с его «сыном». Я решил, что если это он, то отвечать я не стану до следующего вечера. Я очень устал и выпил вполне достаточно бренди, чтобы не думать ни о чем, кроме постели, у меня в глазах все мельтешило. Я вытащил ключ и тут понял, что дверь не была заперта, причем отдавал себе полный отчет в неэффективности своих движений.

Их там было трое. Они сидели и ждали меня. Двое в униформе, третий в темном костюме, который некогда был хорошим, дорогим, но теперь уже порядком обносился и истрепался. На нем были разводы от еды и лампового масла. Более того, костюм выглядел немного тесным для его обладателя, что придавало третьему незнакомцу сходство с камердинером какого-то скряги. Он сидел в моем лучшем кресле, с гарусовой вышивкой, беззаботно закинув одну руку прямо на спинку. Светившая розоватым светом лампа с глобусом выхватывала из мрака его локоть, отороченный бахромой теней, – казалось, он что-то читал, держа в укрытой там руке. Зеркало мадам Дюклоз стояло за его спиной. Я видел, что его волосы коротко подстрижены, а голова покрыта шрамами [68], будто его пытали или подвергли операции на открытом мозге, – или же он когда-то дрался с противником, вооруженным каким-то рубящим оружием. За плечом незваного гостя отражался я сам – на мне была высокая шляпа, купленная тут же на месте, в Порт-Мимизоне, после высадки. Кроме шляпы, я видел свои второй по качеству плащ и глупое удивленное лицо.

Один из служак в униформе поднялся с места, закрыл за мной дверь и запер ее на засов. Он носил серую рубашку и брюки, а также остроконечную шляпу и широкий коричневый пояс, на котором висел очень большой, старомодно выглядевший револьвер в кобуре. Когда он сел обратно, я отметил, что его обувь самая обычная, какую можно увидеть на каждом рабочем, не слишком хорошая и уже основательно поношенная. Второй человек в униформе предложил:

– Если хотите, можете снять шляпу и плащ.

– Конечно, – ответил я и повесил их на вбитые в дверь крючья. Я так всегда делал.

– Мы обязаны обыскать вас. – Это все еще говорил второй человек в униформе. На нем были зеленая форменная рубашка с коротко подвернутыми рукавами и множеством карманов, а еще свободные зеленые брюки, перехваченные ремешками у лодыжек, как если бы по роду занятий ему приходилось много ездить на велосипеде. – Это мы можем сделать двумя способами, выбирая нужный в зависимости от ваших предпочтений. Вы можете раздеться, если хотите. Мы обыщем вашу одежду и позволим вам одеться снова. Но вам придется сделать это у нас на глазах, чтобы мы были уверены в невозможности для вас что-нибудь укрыть от нашего внимания. Мы можем также обыскать вас здесь и сейчас, как вы стоите. Какой способ кажется вам более предпочтительным?

Я спросил, арестован ли я и представляют ли они полицию. Человек, сидевший в расшитом кресле, ответил:

– Нет, профессор. Конечно же, нет.

– Во всяком случае, я не профессор. Не в настоящее время, насколько мне это известно. Если я не арестован, зачем меня обыскивать? Что я такого натворил?

Человек, который закрыл за мной дверь, произнес:

– Мы намерены обыскать вас, а потом решим, имеет ли смысл вас арестовывать.

Ожидая подтверждения своих слов, он поглядел на человека в черном костюме. Второй из тех, кто носил униформу, сказал:

– Выбирайте. Как нам производить обыск?

– А если я не соглашусь, чтобы меня подвергали обыску?

– Тогда, – сказал человек в черном, – мы будем вынуждены препроводить вас в Цитадель. Там вас и обыщут.

– Вы хотите сказать, что арестуете меня?

– Месье…

– Я не француз. Я из Северной Америки, на Земле.

– Профессор, я настаиваю – из самых дружеских к вам чувств – на том, чтобы вы не принуждали себя арестовывать. Это очень серьезное дело здесь – угодить под арест. Есть вероятность, что вас обыщут, потом зададут определенные вопросы, задержат на некоторое время – или же не задержат…

– А может статься, даже осудят и казнят, – закончил человек в зеленой рубашке вместо своего товарища.

– …и все это без предварительного ареста. Молю вас, не принуждайте нас арестовывать вас.

– Но меня должны обыскать.

– Да, – подтвердили люди в униформе.