Пятая книга

   Некоторые, особенно кто постарше, могут помнить старый фильм "Небесный тихоход". Так вот, на Георгиевской киностудии мы уже практически сняли этот фильм, причем с минимальными отличиями от оригинала. Понятно, что изменились вид и названия самолетов, офицеры назывались не товарищами, а господами, Кайсаров стал князем, но в общем все осталось как было, в том числе и песня "первым делом, первым делом самолеты". Вместо второй как раз сейчас что-то сочинялось, потому как рефрен "мы выпьем раз, мы выпьем два за наши славные У-2" никак не сочетался с существующим в авиации запретом жрать водку на аэродроме и ближе километра от него. Да и самолет все-таки назывался не У-2. Еще одно радикальное отличие от прототипа состояло в том, что наш фильм был цветной - причем первый не только в российском, но и в мировом прокате.

   Глава 5

   Увы, отдохнуть в партизанах мне удалось только чуть больше суток - прилетел в субботу утром, улетел в воскресенье вечером, уже на "Пчелке". "Тузик" номер 362 остался под Псковом и сейчас ждал очереди на перекраску. За выходные я полетал как днем, так и ночью, и познакомился с уровнем подготовки пилотов-любителей. В общем она оказалась ничего, можно было ожидать худшего. Правда, в псковском лагере были собраны лучшие, но зато остальным достанется больше времени на подготовку, ибо они будут отправлены на фронт не сразу. Ну, а по прибытии в Гатчину пришлось заняться грядущим переездом сюда части величеств, потому как двадцать два часа - это по моим понятиям не только не ночь, но и не так чтобы вечер.

   В связи с приближающейся войной был усилен режим охраны. Взрослым-то оно и ничего, но вот детям сидеть в Зимнем, выходя погулять только во внутренний двор - это тюрьма, хоть и ослабленного режима. Так что Алиса со своими детьми и Мари с моими переезжали в Гатчину, где вокруг дворца имелось три квадратных километра строжайше охраняемой территории с прудом и даже выходом к озеру, и еще примерно пятнадцать, которые тоже охранялись весьма неплохо. Кроме того, сюда же собирались задвинуть и наследника престола Вовочку. Костик, в силу младости, оставался с королевой-мамой в Зимнем.

   Вернувшись с учений, я проследовал прямо в свой кабинет. Собрался было разложить бумаги, но прислушался - вроде под диваном что-то зашуршало... Взяв фонарик и встав на четвереньки, я осмотрел поддиванное пространство. Так и есть - сидит, паразитка, вон как глазами сверкает. Вздохнув, я вызвал дежурного по этажу с помощниками и швабрами, чтобы вытащить засевшую в засаде тварюшку из-под дивана.

   Присланные мне с каспийского берега котята, а точнее кошечки, прилетели в Георгиевск просто потому, что не было прямой оказии из Михаилова в Питер. Но вскоре они оказались в Гатчине, и началось... Вообще-то кошки мне симпатичны тем, что они обычно не такие шкоды, как коты. Но это обычно, а иногда... Конкретно тут получилось такое "иногда", что дальше просто некуда. Не знаю, в силу родословной или еще чего, но кошки ни минуты не сидели спокойно, а находились в непрерывном поиске - и чего бы еще учудить?

   Они были самой плебейской масти, то есть серо-полосатые. Одна чуть потемнее, другая посветлее. Их так и назвали - Темная и Светлая. У каждой были свои любимые пакости. И если Темная обошлась сравнительно безобидным хобби - драть когтями кожу с кресел в моей приемной, то Светлая на такие мелочи почти не разменивалась. Ее любимым развлечением было тайно пробраться в мой кабинет, где затаиться и дождаться, пока я разложу бумаги, а потом отойду хотя бы на несколько шагов. Тогда зараза молнией выскакивала из своего убежища и одним прыжком взлетала на стол, где в темпе гадила на разложенные там документы. Совершив же это деяние, она, задрав хвост, улепетывала с победным мявом. А ночью кошечки сбивались в стаю и носились по дворцу, оглашая его коридоры топотом и истошными воплями.

   Ничего, подумал я, глядя, как шипящую и отбивающуюся Светлую вытаскивают из-под дивана. Скоро сюда Рекс с Рыжиком прибудут! Вот они вам, собаки страшные, и покажут, что такое приличное поведение.

   Когда животину уволокли, я выслушал доклады о ходе подготовки переезда части величеств, утвердил график и наконец смог заняться бумагами, относящимся к моим американским вложениям. Именно к моим, так как деньги в совместные с Фордом предприятия вкладывала не Российская империя, а один ее подданный, некто Георгий Найденов. И сейчас, как всякая уважающая себя акула капитала, он был обеспокоен возможными финансовыми потерями в связи с грядущей войной. То есть меня волновало, а не слишком ли они будут малы, особенно после Машиных коррекций, уменьшивших итоговую сумму почти в три раза.