«Пятая колонна» и Русская Церковь. Век гонений и расколов

Пимен ориентацию на Ватикан совсем не приветствовал, и между Фанаром и Русской церковью обозначилось охлаждение. А по поводу Тысячелетия Крещения Руси Димитрий назначил в своей Патриархии отдельное празднование, в феврале 1988 года. Намек был прозрачным – Русь приняла крещение от Византии, значит, это торжество в первую очередь для Константинополя. Московская Патриархия обострять разногласий не стала. Но Пимен туда, конечно же, не поехал. И даже председателя Отдела внешних связей Ювеналия (Пояркова) не отправил. Послал делегацию во главе с архиепископом Смоленским Кириллом (Гундяевым).

Но в те самые дни, когда Россия праздновала Тысячеление Крещения, Патриарх Димитрия допустил еще один «намек». В Финляндии, в Ново-Валаамском монастыре (относящемся к Константинопольской Патриархии) прошла очередная сессия упомянутой «Смешанной международной комиссии по богословскому диалогу». А обсуждался на ней вопрос «О важности апостольского преемства для освящения и единства народа Божия». Потому что «апостольским преемством» традиционно обосновывали свои особые права как римские папы (от Апостола Петра), так и Константинопольские Патриархи (от Апостола Андрея). Снова выпячивались претензии на духовное главенство двух центров, Ватикана и Фанара. Но эти мелкие интриги в РПЦ предпочли не замечать. Было не до того. В Советском Союзе начался грандиозный духовный подъем. Празднование Тысячелетия Крещения фактически открыло «зеленый свет» Православию. Верующие окрылялись. К Церкви потянулись и те, кто верил в душе, но до сих пор боялся выразить это открыто. За год возникло более тысячи новых приходов! Энтузиасты стали собирать подписи и пожертвования для восстановления взорванного Храма Христа Спасителя.

А в следующем, 1989 году Синод РПЦ назначил празднование еще одного юбилея. 400-летия учреждения Московской Патриархии. Это уж было щелчком по амбициям Константинполя, который очень не хотел, но вынужден был 400 лет назад признать самостоятельность Русской Церкви. На торжества был созван Поместный Собор. Он причислил к лику святых первого Патриарха Всея Руси Иова, пострадавшего и низложенного Лжедмитрием. Но одновременно канонизировал первого послереволюционного Патриарха Тихона, претерпевшего сходные гонения. А таким образом и большевистские преследования Церковь открыто признавала антихристианскими. Фигурой Тихона открывался процесс канонизации Новомучеников и Исповедников Российских.

Но уже с 1984 года престарелый Пимен тяжело болел. Надолго отходил от управления делами. Ими все больше занимались помощники. Вокруг Патриаршего престола начиналась подспудная борьба за влияние в Синоде, за роль преемника. А сам поворот государственной политики, вроде бы, к поддержке Церкви, стал совсем не однозначным для нее. Неожиданное покровительство Яковлева было, конечно же, не бескорыстным. В свою очередь, и он втягивал Церковь в свои политические маневры, в деятельность комиссий по реабилитациям, «Мемориала» и прочих организаций, где под антикоммунистической нередко обнаруживалась антироссийская подкладка. Возникали схемы влияния в Патриархии, в сфере «церковной дипломатии».

Например, в это время в Россию зачастил епископ Вашингтонский Василий (Родзянко), о котором мы уже говорили. Личность, как будто, «чистейшая» и глубоко православная. Но при этом почему-то тесно связанная и с РПЦЗ, и с Американской, и с англиканской, и с Константинопольской церквями, и с Ватиканом, и с западными пропагандистскими «голосами», контролируемыми спецслужбами.

Да и о самом торжестве в честь Тысячелетия Крещения Харчев вспоминал, что оно «было задумано нами не как праздник Русской Православной Церкви… мы придали ему другой смысл – провели общенародный праздник для всех верующих, не только православных! После празднования 1000-летия Крещения Руси мы открыли не только 2000 православных храмов, мы открывали и униатские храмы, и баптистские, и синагоги по всему Союзу… Не надо забывать, что вслед за празднованием 1000-летия крещения Руси был принят Закон «О свободе вероисповеданий»» [70]. В СССР открыли двери для всех конфессий – а у многих из них финансовые возможности были побольше, чем у православных.

Впрочем, и сам Харчев после Тысячелетия Крещения недолго задержался на посту председателя Совета по делам религий. Дипломат, согласующий свою линию с Патриархом вместо активного регулирования церковной политики, больше не устраивал советскую верхушку. Под него подвели интриги, и его вернули в прежнее ведомство, в МИД. Шеварднадзе отослал его подальше, послом в Объединенные Арабские Эмираты. Вместо Харчева в июне 1989 года «церковным министром» был назначен Юрий Христораднов. Это был профессиональный партийный функционер, бывший первый секретарь Горьковского обкома. В Москву его выдвинул сам Горбачев.