«Пятая колонна» и Русская Церковь. Век гонений и расколов

И можно опять отметить совпадения. Когда председатель Совета по делам религий сменился, снова стали усиливаться позиции архиепископа Кирилла (Гундяева). В ноябре 1989 года он был назначен на должность своего прежнего покровителя Никодима (Ротова), председателем Отдела внешних сношений, стал постоянным членом Синода. А сразу после этой перестановки, 1 декабря 1989 года, Горбачев первым из советских лидеров нанес визит в Ватикан, встретился с папой Иоанном Павлом II. В ходе беседы с понтификом Михаил Сергеевич, как он любил это делать, проявил «инициативу», сделал широкий «дружественный жест». Отменил запрет на деятельность в СССР униатской церкви.

Кстати, с духовной и юридической точек зрения это выглядело просто фантасмагорией! Ликвидировал-то униатскую церковь не Сталин! Ее упразднил Львовский Собор! А Генеральный Секретарь ЦК КПСС и председатель Президиума Верховного Совета Горбачев одним росчерком восстановил! А униатская церковь, между тем, не прекращала своего подпольного существования в СССР, в период «перестройки» уже не таилась. Но как только она была легализована, на Западной Украине униаты принялись захватывать православные храмы.

Причем они были не единственными. В Прибалтике появились из Швеции эмиссары Эстонской апостольской церкви. На Украине – Украинской автокефальной церкви (УАПЦ). Она действовала среди украинской диаспоры в США и Канаде, но именно оттуда подпитывали националистов на родине. Сепаратистские настроения на Украине приобретали все больший размах, и к «автокефальникам» стали переходить многие православные приходы, десятки священников. Перешел даже епископ Иоанн (Бондарчук). Они организовывали свои совещания, «соборы». Провозгласили возрождение «автокефальной церкви», но ее предстоятелем избрали не Иоанна Бондарчука, а митрополита Мстислава Скрыпника. Он сидел в Канаде, зато был племянником Симона Петлюры. Местные власти сперва не признавали «автокефальников», отказывали им в регистрации. Но по мере того как национализмом заражались и республиканское руководство, и Верховный Совет Украины, отношение менялось, в 1990 году деятельность УАПЦ была разрешена и узаконена.

В России аналогичную смуту попытался раздуть священник-диссидент Глеб Якунин. Связавшись в 1970-х с прозападными «правозащитниками», он был осужден. В 1987 году горбачевская власть возвратила его из ссылки и реабилитировала. А Патриархия восстановила его в сане, он получил приход под Москвой. Но Якунин целиком ушел в политику, стал одним из лидеров партии «Демократическая Россия», заседал на Съезде народных депутатов. Отправившись в Нью-Йорк, он встретился с главой РПЦЗ митрополитом Виталием (Устиновым) и изложил ему план – подвести мину под Московскую Патриархию, которую Якунин клеймил «филиалом КГБ». Для этого следовало немедленно воспользоваться моментом, повсюду открывать в СССР приходы зарубежников и таким способом перехватить под себя львиную долю паствы.

Митрополит Виталий был непримиримым врагом РПЦ, но на подобную активность, в отличие от украинских «автокефальников», его Церковь оказалась не способна. Очевидно, и в планах западных спецслужб ее широкое использование (в отличие от «автокефальников») не предусматривалось. Зарубежники от России совершенно оторвались, были загипнотизированы иностранными пропагандистскими мифами про «тоталитаризм», «слежку», «око КГБ». Поэтому затеяли «шпионскую» игру. Послали в Советский Союз епископа Варнаву (Прокофьева). Инкогнито, в цивильном костюме, под видом частного лица. Он должен был сугубо конспиративно провести разведку и подготовить почву для внедрения РПЦЗ. Варнава нашел нескольких сторонников и рукоположил еще одного «тайного епископа», Лазаря (Журбенко). Между прочим, с точки зрения церковных канонов это было абсолютно незаконно. Хиротонию должны совершать несколько, как минимум два епископа. Но в Синоде РПЦЗ сочли, что для экстремальных условий сойдет, епископский сан Журбенко утвердили и поставили галочку, что у них в СССР появилась своя «епархия».

Патриарх Пимен на закате своих дней пытался бороться с возникающими новыми угрозами. Архиерейские соборы принимали постановления против униатской агрессии. Священников, перекинувшихся к «автокефальникам», запрещали в служении. Что ж, положение Церкви в те годы, когда Пимен занимал престол, было очень нелегким. Но он действовал, как когда-то на войне. Определял второстепенное, в чем можно уступить или чем можно временно пожертвовать. Однако выделял и главное, за что надо стоять до конца. Фундаментальные устои Православия. Старец Иоанн (Крестьянкин) записал его слова, называл их «завещанием Пимена»:

1. Русская Православная Церковь неукоснительно должна сохранять старый стиль – юлианский календарь, по которому молится уже тысячелетие.

2. Россия должна как зеницу ока беречь завещанное нашими святыми предками Православие во всей чистоте. Христос – наш путь, истина и жизнь. Без Христа не будет России.

3. Свято хранить церковнославянский язык молитвенного обращения к Богу.