Пятая колонна. Made in USA

Следующим, решившим исправить этот пробел и осуществить, наконец, волю Петрову, выступила его внебрачная дочь Елизавета. Новый «историк» тут же сыскался и исполнил заказ Императрицы. Аккурат в год восшествия наследницы на престол, придворный служащий Петр Крекшин поднес августейшей дочери заветную историю о её великом отце. Существует легенда, якобы Крекшин был современником Петра и двадцать лет писал мемуары. Но не издал. А как раз к 1742 году по запросу Елизаветы Петровны закончил. Лучше б он этого не делал. Николай Васильевич Татищев так отозвался о сем авторе: «Новгородский баснословец Крекшин… Свое незнание в истории многими обстоятельствы обличил». Первый подлинно русский историк Татищев прекрасно понимал, что писать ПРАВДУ о Петре Первом было НЕЛЬЗЯ, но и писать неправду не хотел. Не хотел и другим не позволял. Именно поэтому Татищев не написал по истории Петра НИ СЛОВА, хотя казалось бы…

Складывалось впечатление, что масштаб тайны, сокрытой в биографии последнего Романова (а именно им считают Петра Первого), заставлял современников, в эту тайну посвященных, хранить ее даже после смерти не только самого Царя, но и его ближнего круга. Мало того, дальнейшие события показали, что разглашение деталей царствования русского монарха очень нежелательно для правящих домов Европы.

Когда в мир иной ушли все современники петровских событий, Елизавета решилась заново издать Историю. Для этого позвали самого… Вольтера!

Сообщили ему материалы, извлеченные из архивов, частично в подлинниках, частично в переводах Тауберта, Миллера, Штелина. Послали «аванс» в виде ценной коллекции русских медалей, дорогие меха, и ровно через год (в 1761), вместо ожидаемой полной и подробной Истории Петра, получили от него в одной небольшой книге: Histoire de I`Empire de Russie sous Pierre le Grand, par l`auteur de l`histoire de Charles XII. Изумленный граф Шувалов спрашивал автора, почему тот не воспользовался сообщенными ему материалами, не поместил многих подробностей и для чего исковеркал почти все имена собственные? Вольтер отвечал: «Я не привык слепо списывать со всего, что мне присылают; у меня есть свой взгляд и свои достоверные материалы: что же касается до упрека в искажении имен собственных, то кажется, его делает мне какой-нибудь немец». Почему Вольтер гневно отозвался о неких «немцах»? Да потому что, во-первых, именно с 1761 года и начинается усиленное составление русской истории немецкими «русскими» историками Байером, Таубертом и Миллером. А во-вторых… Ну, не будем опережать события.

К этому времени (1761 год) почти все очевидцы петровских событий отправились к праотцам, вместе с любителем исторической правды Татищевым. Теперь можно было слагать о Петре все, что душе угодно. Главное, чтобы было красиво и безопасно. Для того и пригласили французского виртуоза пера Вольтера. Но романовские «романисты» просчитались. Один из столпов эпохи Просвещения, несмотря на большой гонорар и любезно предоставленные Миллером «правильные» документы, писать по ним отказался. У него были свои источники, в корне противоречащие немецким фальшивкам. Более того, сами взгляды на историю серьезно отличались от заказных…И как знать, может быть, именно Вольтер правильно указал имена собственные ближайшего окружения русского царя? Книга Вольтера на русском языке издана не была и сразу попала под запрет. Составление полной Истории Петра Первого решили не форсировать и отодвинули на более поздний срок. Как минимум, за границы XVIII века.

Помимо отсутствия полной Истории петровского времени, жесточайшей цензуре подверглись ВСЕ хроники, касающиеся данного периода. Почти все русские документы были уничтожены. С иноземными источниками у романовских «чистильщиков» было больше проблем. Ликвидировать все, изданные в Европе произведения, было невозможно. Ограничились полным запретом их в России. Порой кажется, что все это похоже на лихорадочное сокрытие следов преступления.

Чего стоит история Записок Патрика Гордона, которые были почти полностью утеряны. И утеряны не в седой древности, а в XIX веке! «Сокровище неоцененное, материал по преимуществу исторический, не уступающий никакому акту в достоверности, исполненный множества любопытнейших подробностей! Он тем более важен, что о царствовании Петра до 1700 года сохранились скудные известия в других источниках». Так описывал Записки Патрика Гордона академик Н.Г. Устрялов.

Велик соблазн поделиться с читателем версией прихода к власти господина, подписывавшегося Piter, но это тема другого исследования. Нам важно отыскать следы просвещенческих корней и новаций, и на этом пути тоже немало неожиданного.