Пятая комната

Базель не сдался. Он обучил своих сыновей всему, что было необходимо для выживания в пустыне, и как только они достаточно окрепли, осиротевшая семья отправилась в свое первое путешествие по Акхасу.

Много дорог минуло с той поры, и теперь, заблудившись в лабиринте бесчисленных дюн, Базель отказывался верить в то, что все пережитые невзгоды были напрасны, и он с сыновьями так запросто сгинет в бескрайних Акхаских песках.

Он продолжал без устали взбираться на крутые склоны надменных барханов, всё ещё надеясь выбраться из этого песчаного плена.

IV

«Однажды Иллай просто свалится замертво посреди пустыни, и тогда уже ни я, ни его упорство не сможем ему помочь», – размышлял юный Базель во время очередного перехода через Акхас. – «Больше нельзя скрывать это от родителей. Прости, Илла, сегодня я расскажу обо всём отцу, так будет лучше для тебя».

Уверив себя в том, что поступает правильно, Базель стал ждать подходящего момента для разговора.

В тот день выдался редкий случай, когда они шли через пустыню не всей семьёй – мать осталась в Неру распродавать специи, которые плохо разошлись в традиционные рыночные дни проходящим мимо караванам.

Спустя несколько часов после начала перехода Иллай по обыкновению занемог и не в силах держать темп отцовской ходьбы начал отставать. Базель решил воспользоваться моментом и, не сбавляя шага, как он обычно делал, чтобы поддержать брата, поравнялся с отцом.

– Отец, я должен тебе кое-что сказать… – неуверенно начал Базель.

– Так говори, чего же ты медлишь? Акхас медлительных не терпит, – отрывисто произнёс отец.

– Как раз об этом я и хотел поговорить, – боязливо оборачиваясь на отставшего брата, продолжал Базель.

Отец смерил младшего сына нетерпеливым взглядом, но промолчал, ожидая, что же тот ему всё-таки скажет.

Напряжённую тишину прервали внезапные порывы неукротимых пустынный ветров. То и дело они поднимали в воздух миллионы песчинок и обрушивали на беспомощных путников нещадный песчаный шквал.

Скрыв за плотными тканями лица, семья смиренно ждала окончания вспыхнувшей бури. Базель же в это время пытался побороть ненастье внутри себя и собирал силы для решающего разговора.

V

Ночи в Акхасе были гораздо страшнее и опаснее знойных дней.

С наступлением темноты пустыня погружалась в непроглядную беззвёздную тьму. И хотя беспощадное солнце уходило на недолгий перерыв, изнуряющий жар никуда не исчезал, накопленный за день в песках, он оставался и продолжал иссушать путников даже ночью.

Передвижение по пустыне становилось практически невозможным: в густой темноте Акхаских ночей можно было идти лишь наугад, а скопившаяся усталость валила с ног, делая каждый шаг тяжёлым испытанием.

Обычно путники не выдерживали и ложились на горячий песок передохнуть.

Рассвет безмолвно встречал их обезвоженные тела, припорошенные песком. Так очередные несчастные становились частью безжалостного Акхаса.

Базель с детьми шли всю ночь. Не стараясь выбрать правильное направление, они просто шагали вперёд, лишь бы не остановиться и не засунуть.

Когда рассвет застиг измождённое семейство посреди пустыни, Базель не поверил своим глазам.

Кочевники уходили в путь на восходе и добирались до поселения засветло. Новый день они всегда встречали на новом месте или не встречали вовсе. Вторые сутки в пустыне казались чем-то невозможным.

Базель ясно понимал: он с сыновьями до сих пор продолжает идти по пустыне наперекор всякому здравому смыслу, они серьёзно измотаны, внутри всё будто ссохлось, а вгрызавшаяся в голову жажда стала совсем привычной и не более назойливой, чем острые песчинки, которые царапали их высохшие кисти и лица при очередном порыве неугомонного ветра; но покуда они были живы, оставался шанс выбраться.

«Но живы ли на самом деле?» – проносилась зловещая мысль в голове у Базеля.

«Может, мы уже давно умерли? Вдруг после смерти все кочевники обречены вечно путешествовать по нескончаемой пустыне?

В таком случае чего же нужно достичь, что обрести в сем вечном странствии?»

Ответов у Базеля не было, была лишь уверенность: нужно продолжать идти, и если не ради себя, то ради своих сыновей.

VI

– Иллай болеет, и ему нужна помощь, – прошептал Базель, как только стихли последние порывы ветра.

– Рассказывай, что стряслось? – невозмутимо спросил отец и вновь уверенно зашагал по барханам.

– Иллаю очень тяжело идти, – озираясь на плетущегося позади брата, торопился объяснить Базель, – пустыня его погубит. После каждого перехода Илла по нескольку дней лежит в лихорадке, и каждый раз я боюсь, что он не сможет поправиться.

От волнения и без того покрасневшие от песка глаза Базеля ещё больше налились кровью и наполнились неожиданно подступившими слезами.

Обыкновенно грубый и строгий к слабостям отец на этот раз неожиданно остановился и, ласково потрепав по плечу своего младшего сына, утешающе сказал:

– Не переживай, мы с мамой давно знаем о недуге Иллая. Я горжусь, что ты так долго, пытаясь скрыть от нас слабости своего старшего брата, всячески помогал ему и ухаживал за ним.