Пятая комната

Базель молча двигался по следам отца, он старался не думать о том, верно ли он поступил, начав роковой разговор посреди пустыни, простит ли когда-нибудь брат его предательство, что ждёт их семью дальше. Он просто шёл, безвольно, как марионетка, переставляя ноги в такт родительскому шагу, не чувствуя невыносимого пекла и усталости, точно погрузившись в полутранс Базель крутил в голове лишь одну мысль: «Только бы добраться до Азбы».

IX

Шаг за шагом три фигуры в тёмных многослойных одеждах продвигались по нескончаемой череде песчаных дюн. С надеждой увидеть с высоты заветные хижины Факра начинали они свой подъём. Но каждый раз их взгляд упирался в новые песчаные холмы, и путникам ничего не оставалось, кроме как медленно спускаться по зыбкому склону, всё больше погружаясь в отчаяние.

Шаг за шагом они становились всё слабее. Мускулы их иссушил жар жгучего Акхаского солнца, не оставив в них, кажется, и капли живительной влаги. То и дело путники щурились под натиском песчаных ветров, норовивших выцарапать им тысячами мелких песчинок глаза, а после обтачивать до костей их тела, покуда те не будут навечно погребены под медно-красным барханом. И всё же, презрев эти страшные тяготы, ведомый безумной надеждой Базель продолжал идти с сыновьями вперёд.

Шаг за шагом они приближались к своей погибели.

X

Самое страшно время в Акхасе – предзакатные часы: в это время решается судьба путника. Дойдёт ли он, как планировал, до поселения или же погибнет, исчерпав отведённый ему на путешествие день, ведь сбиться с верного маршрута в этих нескончаемых песках очень просто.

Иллай не справился.

Он продолжал быстро идти, но делал это наугад. Каждый шаг отдавал ему в голову тяжёлом ударом, не давая возможности думать о чём-либо кроме боли.

Боль и злоба на своё немощное тело – в этом иступлённом страдании Иллай, казалось, обрёл себя и уже не хотел останавливать упоительное саморазрушение. Болезнь сломала его.

Слишком поздно отец заметил, что на каждом подъёме сын его понемногу отклонялся от намеченного маршрута, осколки надежды не давали ему увидеть, что, не жалея себя, Иллай, сам того не ведая, губит и их.

Слишком поздно отец решил нагнать Иллая. Всё уже было предрешено.

Издав глухой стон, Иллай, словно сражённый беззвучным выстрелом, разом осел, и его обмякшее тело покатилось вниз по отвесному склону дюны.

XI

Нужно ли говорить, если скорая смерть обесценит любые слова?

Базель не знал. Он продолжал молча идти навстречу неизбежному.

Что обречённый может сказать таким же, как и он, несчастным?

Я буду с вами до конца?

Базель как никогда прежде боялся этого таинственного и неотвратимого финала. Но его страшила не собственная смерть, а погибель его сыновей, ещё совсем юных…

Что он мог им сейчас сказать?

Простите, я сбился с пути, и теперь надежды вернуться нет?

Но надежда упрямым огоньком продолжала теплиться внутри Базеля, иначе бы он не продирался всю ночь сквозь сон и усталость, а смиренно, обняв на прощание детей, почил подле них посреди барханов, чтобы уже никогда не проснуться.

– Папа, – раздался позади звонкий голос Ияма, – как ты думаешь, мы сможем дойти до Факра, дедушка Карас еще ждет нас?

– Всем известно, что нельзя выбраться из Акхаса, пробыв здесь больше одного дня, – обречённо заметил Эмиль. – Мы же идём второй день.

– Вопреки всем правилам нам удалось пережить ночь, и мы до сих пор на ногах, – пытаясь спокойно рассуждать, говорил Базель. – Возможно, нам посчастливится выбраться отсюда.

Он сам перестал верить своим словам и едва слышно всхлипнул.

– Простите меня, я нас всех подвёл, – свесив голову, произнёс Базель, окончательно измученный грузом невыполненного долга.

Сыновья, не сговариваясь, нагнали его и обхватили за руки с обеих сторон.

– Брось, отец, ты сам говорил нам, что дюны подвижны и, используя их в качестве ориентира, никто не может быть полностью уверен, что не собьётся с маршрута, – успокаивал отца Эмиль.

– Мы готовы с честью погибнуть в пути, как настоящие кочевники, – опрометчиво воскликнул Иям, желая всех подбодрить.

– Ям! – злобно прорычал на младшего брата Эмиль.

– Что я такого сказал?! – возмутился Иям. – Так нас учил отец.

– Угомонитесь, – вновь овладев собой, применительно произнёс Базель.

– Если суждено, то мы с достоинством погибнем, но пока остаётся хоть какой-то шанс выбраться, мы должны продолжать идти.

С этими словами Базель начал подъём на очередную высокую дюну, уже не надеясь увидеть за ней что-то помимо новых песчаных громад.

XII

Когда Базель с отцом подбежали к Иллаю, тот, уже будучи в тяжёлой лихорадке, еле слышно повторял лишь:

– Я всех подвёл. Простите меня. Всех подвёл… простите…

Взвалив на плечи Иллая, путники двинулись дальше.

Базель ощутил, как на смену тихой отрешённости в него пробирается волнующий страх. Не выдержав тревоги, он спросил:

– Отец, мы успеем прийти до заката?