Пятая комната

– Шансы не велики, – не стал лукавить отец. – Мы сильно отклонились от необходимой траектории, и теперь подъём на дюны будет стоить нам гораздо больших усилий, чем если бы мы придерживались их центра. К тому же с ношей на плечах мы и вовсе не быстрее набайской черепахи.

– Оставьте меня, – зашептал Иллай. – Из-за меня мы сбились с пути…

– Замолкни, – прогремел отец. – Молчи покуда мы не доберёмся до Азбы.

Но солнце всё сильнее клонилось к горизонту, а торговых шатров на окраине Азбы так и не было видно.

– Мы пропали, – совсем отчаявшись, пробормотал Базель.

Ловко перехватив отяжелевшее тело Иллая, отец с неимоверным проворством, словно и не было за плечами изнурительного путешествия, отвесил младшему сыну тяжелую затрещину. Такое в их семье случалось нечасто, и оттого удар оказался особенно неприятным. Базель искренне раскаивался в том, что проговорился в минуту слабости, но отречься от сказанного было уже невозможно.

Отец продолжал давить сына суровым взглядом, в тоже время коря себя за то, что выместил на нём все горести и отчаяния того дня.

– Больше не говори такого, – сурово сказал он, вновь перекладывая часть веса Иллая на плечи Базеля.

– У нас в запасе ещё пара часов, и если мы поторопимся, то всё закончится благополучно… – говорить об альтернативном исходе отец не стал. Все и так понимали: если ночь настигнет их в пустыне, то наутро, вероятнее всего, они будут мертвы.

XIII

Они шли на пределе своих возможностей, и, как не пытался Базель выровнять шаг, с каждым подъёмом он всё острее ощущал физическое истощение. Вполоборота отец периодически поглядывал на сыновей, идущих несколько позади него, – они не переставали удивлять его своей силой и выдержкой.

Базель, всегда стремился, чтобы дети смогли выжить, даже если его вдруг не станет, и как подобает готовил их к самым изнурительным путешествиям. Но к этому ежечасно граничащему со смертью переходу невозможно было подготовиться.

Походка Ияма стала заметно заплетаться, а Эмиль едва поднимал одеревеневшие ноги, загребая стопами ставший таким непомерно тяжёлым песок. Базель видел: идти они смогут не дольше пары часов. Для спасительного чуда оставалось совсем немного времени.

– Папа, а если мы не выберемся и погибнем, то я смогу увидеться с мамой? – серьёзно спросил Иям.

Любое упоминание о матери вызывало у Эмиля нестерпимую боль, слишком тяжело он, будучи ещё совсем малышом, перенёс её внезапную смерть. Базель не успел сгладить страшных слов Ияма своим ответом. Эмиль вспыхнул быстрее:

– Прошу тебя, Ям, иди молча, или я набью твой рот этим треклятым песком!

Базель задрожал всем нутром, услышав этот несдержанный выкрик.

– Эмиль, успокойся! – уняв нахлынувшие воспоминания, потребовал отец. – Акхас не место для брани.

– Конечно, Акхас – это место для смерти! – выплеснув всю накопленную злобу, съязвил Эмиль.

Базель уже развернулся, замахиваясь для удара, но, вскользь увидев испуганные глаза идущего чуть поодаль младшего сына, устыдился собственных намерений. Он остановился напротив Эмиля и, глядя в его тёмно-карие, как у Иллая, глаза, тяжело произнёс:

– Перестань, по-хорошему тебя прошу.

Гнетущие напряжение повисло меж отцом и сыном, и, казалось, оно вот-вот должно было вспыхнуть нещадным пламенем семейного раздора.

– Я понял, отец. Прости, – не видя смысла сопротивляться, тихо ответил Эмиль.

Ощущая внутри тяжёлый осадок, словно его сердце заполнили тысячи острых песчинок, Базель обернулся и устало побрел вперед, размышляя о произошедшем.

Он находил пугающее отражение своего прошлого в случившемся и отчаянно уговаривал себя не думать о том, что в таком случае может ждать их дальше.

XIV

– Отец, ты видишь то дерево вдали? – удивлённо спросил Базель. – Никогда прежде не видел здесь деревьев, – словно оправдываясь за то, что вновь отвлекает отца, добавил он.

– Да будут прокляты навеки Акхаские пески! – неожиданно выругался отец при виде одинокого растения, стоящего посреди пустыни.

– Что такое? С этим деревом что-то не так? – испугано интересовался Базель. Но отец, точно не слыша его вопросов, понурив голову, быстрым шагом направился прямиком к загадочному растению.

По мере того как они спускались с дюны, Базель смог хорошо разглядеть зловещее дерево, и чем дольше он на него смотрел, тем сильнее им овладевал необъяснимый страх.

Извитые, неровные тяжи корней ползли из песка к основанию ствола, обнажая свои безобразные, похожие на комки червей переплетения. Близ ствола, с одной из сторон, корни сцепились особенно плотно, образовав причудливую корзину, по форме напоминавшую большую чашу. Сам ствол, высотой примерно в три человеческих роста, был весь покороблен неприятными массивными выпуклостями размером с детскую голову, которые, словно бубоны на теле, уродовали это и без того жуткое древо. Вместо коры ствол и кое-где крупные ветви покрывали похожие на струпья наросты. Листьев на дереве практически не было, и лишь на дальней части лысой неровной кроны безжизненно свисало несколько вытянутых, напоминающих острые кинжалы бордовых листьев.