Пятая сестра

Мелисса оглядывалась по сторонам, словно ждала гостей. Но никто не собирался посетить их в этот серый вечер. Такой же мертвый и унылый, навевающий дыхание смерти, которая никогда, покуда существует этот мир, не решится постучаться к ним в дверь. Даже если суждено всему миру умереть разом, останутся на свете Мелани и ее дочь, не ведающая, кто ее мать и кто отец.

– Почему ты не ешь? – спросила Мелани, опускаясь на место напротив.

– Почему все умирают, а мы не можем умереть?

Мелани приоткрыла рот, собираясь произнести очередную ложь, но язык, душа, разум устали ее порождать. Шестьдесят лет в неведении жила единственная дочь – счастье и горькое напоминание о «золотом» прошлом. О «золотом» юноше.

Ароматный ужин стал Мелани противен. Все ее существо отказывалось принимать пищу даже после недолгих раздумий об Ариане, сестрах, Лесе Мерцаний и изгнанной служанке – храброй девушке, ставшей Мелани поддержкой и опорой, любовью и смыслом жизни, ярким, пронзительным, вездесущим лучом. Но после Феяны Мелани осознала свою ошибку: не делать смыслом жизни тех, кого однажды заберет смерть.

Феяна прожила недолго. Едва Мелиссе исполнилось десять, как бывшую служанку сразила болезнь. Ни один лекарь не смог ее излечить. Ни одно усилие Мелани не помогло продлить жизнь Феяны хотя бы на час. В борьбе со смертью она проиграла жизнь любимого человека и в ту же секунду зареклась никогда не любить смертных, если найдутся однажды в ее сердце остатки разбившейся любви, веяние которой все еще чувствовалось ночью.

Феяна умерла, но любовь Мелани к ней, казалось, лишь усилилась.

Ужин прошел в тишине, и пятая сестра вернулась в свою комнату. Через год они покинут это место. И так каждые пять лет.

Все знали о Мелани – несчастной королеве, погубившей свой народ, но никто из далеких деревень не знал, как она выглядела. К счастью, люди распускали разные слухи, и пятой сестре не составляло труда называть разные имена каждые пять лет, как приходилось делать это и ее дочери. Но за шестьдесят лет все, кто знал крохотную семью с самого ее рождения, давно покоились в сырой земле, и Мелисса уговорила мать оставить на следующие пять лет ее настоящее имя.

Мелани почувствовала неизвестную угрозу, словно змея скользнула по полу их дома, готовясь напасть и выпустить свой яд.

– Мелисса? – забеспокоилась она. Подозрительная тишина повисла на кухне. – Мелисса, ты где? – Обеспокоенная мать выбежала к входной двери и застала ее приоткрытой. – Мелисса! – Она бросилась из дома в тонком платье под нещадный ливень.

Куда могла пропасть ее единственная дочь? Последний лучик надежды, освещавший ее темный путь, крохотное зернышко, с трепетом посаженное в ее закаменелом сердце.

– Мелисса! – кричала Мелани. Никогда за шестьдесят лет жизни дочь не уходила от нее без разрешения. Она была послушна и тиха, порой улыбчива и весела, но, знала и чувствовала мать, ни разу не держала темных мыслей. Не могла уйти, не получив материнского одобрения.

Сколько раз оббегала округу несчастная мать? Дыхание подводило, тело дрожало от каждого болезненного вздоха. Мелани, продрогшая и напуганная, едва доковыляла до дома, до теплого очага с догорающими щепками в маленьком камине.

– Мама? – услышала она невинный голосок.

Мелани не верила своим глазам. Бросив мысли о теплых одеждах и новых поисках, она бросилась к дочери с крепкими объятьями дрожа от страха, облегчения и холода.

– Где ты была? – Ее крик срывался на шепот. – Где была? Ты хотела оставить меня?

– Что? – пораженно глядела дочь. – Я не собиралась убегать от тебя, ма…

– Никогда! – объятия Мелани стали мягче. – Никогда, прошу тебя, не уходи от меня. Мы должны быть вместе всегда, даже если мир сгинет в пучинах ада, даже если мы будем последними людьми в этом мире. Никогда не привязывайся к смертным, никогда их не люби. Это… больно. Это опасно. Это бессмысленно.

«Не сказала ли я слишком много?» – задумалась Мелани, но облегчение от появления дочери перекрывало ее беспокойство за вырвавшиеся слова. Если последуют вопросы, она оставит их без внятного ответа, завуалирует под обыденными отвлекающими вещами и сделает так, что дочь еще долго не узнает желаемого.

– Значит, тот парень был прав?

Мелани отпрянула от дочери, впиваясь пальцами в ее плечи.

– Какой парень? – спросила она дрожащим голосом.

Мелисса опустила задумчивый взгляд. Когда девочка вышла на улицу подышать свежим воздухом под узким козырьком, с ней завел разговор странный златовласый человек:

– Не правда ли, прекрасная погодка?

Мелисса оглянулась. Слева от нее стоял юноша. Лицо скрывали золотистые пряди волнистых волос, выглядывавшие из-под капюшона плаща.

– Не сказала бы. – Девушка поглядывала на незнакомца искоса, прижимаясь к стене дома.

Юноша снял капюшон и повернулся к ней лицом с легкой улыбкой. Его взгляд заставил Мелиссу насторожиться. Он смотрел на нее так, словно знал о ней то, чего не знала она сама.

– А мне нравится погода здесь. Она такая мрачная, как и сама деревня. Холодная, как сердца правителей этих владений. Свободная, как сердца жителей.

– Сердца жителей свободны, – подтвердила Мелисса.