Пятая власть. Повесть об утраченной надежде

— Каллиграф, значит, Вы будете, Ваша милость, — трактирщик отсчитал запрошенную странником сумму за выписанный августейшей особе счёт. — Недёшево, надо сказать, берёте.

— Так ведь и случай не совсем обычный, — невозмутимо заметил странник, припрятавши честно заработанное серебро за пазуху. — Не каждый день правителям счета за трапезы выписывать приходится. Обычно-то никаких бумажек же… Не так ли?

— Да уж, — вздохнул трактирщик. — Минуй нас господарев гнев. И господарева любовь тоже. А ловко Вы, однако, вывернули… Если бы не Ваше слово — ещё неизвестно, как бы всё обернулось. Долгополый-то подраться на палках не дурак был — вот бы никогда не подумал!

— Не дурак, — бесстрастно подтвердил странник. — Был.

— Угу, — понимающе кивнул трактирщик. — Не приведи Небеса нам такое…

— Жалко Вам его, что ли? — хмыкнул странник. — А вот он-то Вас пожалеть и не подумал бы. Не стал бы и поля требовать; пришиб бы в тёмном уголке. Даже не дубинкой — мешком с песком, к примеру. Не из простых этот долгополый, хозяин; обучены они, такие, не только Небесам хвалы возносить. Такие дела. Хорошо ещё, что этот — сглупил по-чёрному: побежал не своим доносить про… найденное, назовём это так… а властям. Зачем, правда — непонятно. На харчевню польстился, что ль… Так вся-то харчевня ему бы никак не досталась; только доля… известная. Ну, да ладно; харчевня сейчас, шутка ли, Небесами оправдана. Теперь долгополые к Вам с почтением относиться будут. Внешне, по крайней мере.

— Угу, — снова кивнул трактирщик. — С почтением. Век бы не знать почтения этого. Место им тут удобное, Ваша милость. Подъезжали уж они ко мне на кривой кобыле: продай, мол, заведение. А цену предлагали — курам на смех просто. Да ещё и… намекали этак: не хошь по-хорошему — все под Небесами ходим. Я бы, Ваша милость, может, и согласился — в конце концов, жизнь дороже. Но, как бы это сказать… Смешно, конечно — но вот. Харчевня эта — она фамильная наша собственность. Вроде как фамильное поместье для знати нашей — так и эта харчевня для меня. Продам я эту харчевню, открою где-нибудь другую — это уже будет другая харчевня. Другая. Понимаете, о чём я? Перервётся верёвочка.

— Кажется, да, понимаю, — ответил странник. — Понимаю, хозяин. Но теперь Ваша харчевня — как бы ещё и под господарским покровительством. Не во всякой же харчевне Его Величество вот так запросто завтракать изволит — а в Вашей вот откушал. И вполне доволен остался. Оно дорогого стоит, хозяин… Слух про то — уже пошёл гулять, будьте уверены. И слух тот — не просто слух, он документом подтверждён. Оплаченным счётом. Который составлен, как надо — и подписан рукой Его Величества. Кому следует — те поймут.

— Полагаете, поймут? — трактирщик был само сомнение.

— Поймут, — твёрдо повторил странник. — Особенно когда увидят, что Небеса сотворили с не желавшим понять. Хе! — прибавил он. — Вот уж не думал, что окажусь в роли руки Небес… А пришлось. Впрочем, воля Небес неисповедима, не так ли?

— Истинно так, Ваша милость, — подтвердил трактирщик.

С тем и расстались. Хозяину харчевни больше никогда не пришлось принимать у себя странного путешественника. Однако же всё сбылось по его слову: былые вымогатели обходили теперь это заведение десятой дорогою — и новичков заезжих тоже одёргивали. Ну, разве что покушать когда зайдут… кухня в том заведении, что ни говори, отменная. Под рукою Небес ресторация-то, как-никак. И сам господарь завтракал когда-то, вот. Не верите? — так счёт же есть! До-ку-мент.

Дубовый стол, покрытый зелёным сукном, по-прежнему стоит в конторе. Иногда хозяин снимает с него скатерть и задумчиво смотрит на вырезанную старыми знаками надпись. Но прочесть письмена — даже и не пытается. Просто смотрит, качает головой — и вновь прячет запретные письмена под сукно. Стол хороший, крепкий — не ломать же его из-за пары-другой непонятных строчек?.. А наследников — предупредим, чтоб тоже язык на привязи держали. Запрет-то действует, хоть уж давненько ничего ни у кого не находили. Ну, и не найдут. Ибо… нечего им.

Часть 2. Палтус-банка