Пятая зима

– Рождественская выставка бывает там каждый год. – В Музее Дома я была уже несколько раз, и каждый раз мне очень нравились тамошние тематические экспозиции, которые к тому же регулярно обновлялись. Было очень любопытно увидеть своими глазами предметы быта и мебель, которыми пользовались еще наши родители и родители наших родителей.

– Не хочешь сходить туда со мной?

После памятного обеда у Сильвии я видела Марка всего несколько раз – и ни разу наедине. Сейчас я машинально отметила, что он выглядит лучше – даже намного лучше, чем полгода назад, и мысленно порадовалась тому, что у меня есть предлог отказаться. Снова оказаться с ним один на один мне не улыбалось – я слишком хорошо помнила прошлое катастрофическое Рождество.

– Извини, не могу. Рози обещала зайти сегодня утром по какому-то делу. Я жду ее с минуты на минуту.

Марк заметно помрачнел, и мне вопреки всему вдруг захотелось набрать номер Рози и отменить ее визит. И все только ради того, чтобы не разочаровывать Марка.

Да, старые привычки сильны и не исчезают просто так.

– Ну, а можно мне просто зайти? Хотя бы на пару минут? Честно говоря, я бы не отказался от чашки кофе. Обещаю уйти, как только Рози появится.

Я неохотно отступила от двери.

– Ну что ж, входи.

Пока Марк снимал в прихожей высокие ботинки со шнуровкой, я отправилась ставить чайник.

– Отличный снег выпал на прошлой неделе, – донесся до меня голос Марка. – Правда?

Когда нечего сказать, всегда можно поговорить о погоде. Универсальная тема. И самая нейтральная.

– Да, снег был замечательный, – отозвалась я, насыпая молотый кофе в колбу френч-пресса. – Мне, правда, пришлось работать, так что не удалось ни покататься на санках, ни слепить снеговика.

– А помнишь того огромного снеговика, которого мы втроем слепили однажды много лет назад? С носом-морковкой и угольками вместо глаз?

– Конечно.

Разумеется, я помнила. Мы трудились над нашей скульптурой из снега на протяжении нескольких часов, так что руки у нас посинели от холода, а ноги окоченели настолько, что мы их не чувствовали (мы были обуты в резиновые сапоги-веллингтоны, которые, строго говоря, трудно назвать настоящей зимней обувью). Скатав несколько огромных снежных шаров, мы с трудом водрузили их друг на друга и сделали снеговику руки из выломанных в саду веток.

– Между прочим, я до сих пор не знаю, куда делся шарф, который мы ему повязали. Мама очень рассердилась, когда он пропал.

– Быть может, его и сейчас кто-то носит. Твой клетчатый шарф превратился в чью-то «постыдную тайну», – сказала я, потому что не вступить с Марком в шутливую пикировку было невероятно трудно, даже несмотря на то, что я по-прежнему этого не хотела.

– Думаешь, неизвестный похититель унесет эту тайну с собой в могилу?

– И шарф тоже.

– Не исключено.

Марк вошел в гостиную и, сняв куртку, повесил ее на спинку стула – в точности так, как сделал это в прошлое Рождество; у меня даже мурашки побежали.

– Ты в курсе последних новостей о Рози и Джорджио?

– Я была там, когда он сделал ей предложение. Точнее, поблизости. Отличные новости.

– Будем надеяться. Вообще-то Джорджио мне по душе, да и кому может не понравиться такой парень? Щедрый, великодушный, спокойный… Джорджио способен сделать мою сестру счастливой, но только если она ему это позволит…

Чайник закипел, и я отвернулась, чтобы залить молотый кофе кипятком. Мне не хотелось разбираться в том, почему Марк относится к браку сестры с таким скепсисом. Мне вообще не хотелось ни о чем с ним говорить: дверцу с табличкой «Марк Гроувз» в душе я закрыла и накрепко заперла еще год назад. Быть может, когда-нибудь я снова рискну ее отворить, но это будет еще не скоро. И не надо обращать внимание на невидимые кулаки, которые, как мне казалось, барабанят в эту дверь, требуя без промедления сорвать замки и засовы и распахнуть ее настежь, как было когда-то.

– …Но я все равно надеюсь, что им будет хорошо вместе.

Я нажала на поршень пресса, налила готовый кофе в чашку и протянула Марку. О том, как продвигается его развод, я спрашивать не стала.

– Как поживает Бадди?

– Спасибо, хорошо. Мама и Гэри водят его на дрессировочную площадку, отрабатывают с ним полосу препятствий.

– Правда? – Я действительно удивилась.

Марк кивнул.

– Это мама придумала. Мы, конечно, регулярно гуляем с Бадди, но он просто не успевает потратить всю свою энергию. А поскольку он все-таки рабочая собака, мы решили, что ему должны понравиться все эти бумы, барьеры, лестницы и так далее.

– Ну и как, они ему нравятся?

– Очень. Он, видимо, очень породистый. Мама и Гэри даже поговаривают насчет участия в «Крафтс»[24].

– Правда? – При упоминании об одной из самых известных собачьих выставок мои глаза сами собой широко раскрылись.

– Как бог свят! – шутливо отвечал Марк. – Они даже нацелились на призовое место, и хотя Бадди побывал всего на пяти или шести занятиях, уже совершенно ясно: у него есть все, чтобы стать звездой собачьего подиума.

– А почему ты не водишь его на эти занятия сам?