Пятая зима

Начала курса в университете я ждала с нетерпением, к тому же я была рада освободиться от глупых школьных правил и ограничений. И вот я наконец сажусь в Марков «Воксхолл Астра», чтобы совершить получасовую поездку в собственное будущее.

Несмотря на то что мы жили в одном доме, я и Марк очень редко оставались наедине. Не то чтобы мне этого не хотелось, просто у нас были разные расписания. Марк проводил много времени с товарищами по университету или с девушками и приходил домой поздно. Мы же с Рози весь год учились как одержимые, чтобы хорошо сдать школьные выпускные экзамены, и поэтому почти все лето валялись в натянутых в саду гамаках и решительно ничего не делали. В самом конце августа Рози нашла работу, поэтому в тот день, когда мне предстояло ехать в университет в первый раз, она с утра ушла на службу, пожелав мне «учиться хорошо и поскорее подцепить какого-нибудь красивенького студентика».

Когда «Воксхолл» Марка со мной внутри отъезжал от дома, у меня появилось отчетливое ощущение, что в моей жизни начинается новый этап, и что теперь ничто не будет прежним. А поскольку различных перемен и пертурбаций (по большей части – неприятного свойства) в моей жизни было больше чем достаточно, было вовсе не удивительно, что я испытала приступ острого страха и подавленности. Ох, как мне сейчас не хватало Рози, которая всегда умела найти правильные слова, чтобы меня поддержать.

Марк каким-то образом понял, что у меня на душе. Возможно, впрочем, что все мои чувства были попросту написаны у меня на лице.

– Не переживай, все будет о’кей, – сказал он грубовато. – В первое время – примерно минут пять или шесть – будет, конечно, непривычно, но потом ты освоишься, заведешь друзей и будешь чувствовать себя в универе как дома.

– Хорошо бы…

– Я знаю, что говорю. И насчет экзамена по вождению не волнуйся. В следующий раз ты обязательно его сдашь. Каждый может зацепить бордюр при развороте – даже тот, у кого есть права. Я, например, постоянно за что-нибудь задеваю.

Я знала, что если бы Рози зацепила бордюр во время экзамена по вождению, Марк не преминул бы сказать ей несколько едких слов, но со мной он был на удивление мягок и снисходителен. Должно быть, Сильвия с ним поговорила, подумала я, но в глубине души мне хотелось, чтобы такого разговора у них не было, потому что от его ласкового, дружелюбного тона я только еще больше растерялась и не знала, что ответить. Дразнить Марка – того Марка, каким он обычно бывал и к какому я привыкла, – было бы намного проще.

На некоторое время в салоне воцарилась тишина – тишина того особого сорта, которая бывает только зимними утрами, когда просыпаешься после прошедшего накануне снегопада. Такая тишина окутывает все вокруг словно толстым пуховым одеялом, и кажется, будто все предметы неуловимым образом изменились, стали не такими, как раньше.

Потом Марк включил радио. Салон заполнил голос Брайана Адамса, который пел свою знаменитую песню из фильма «Робин Гуд, принц воров».

– О боже! Не могу поверить, что эта фигня до сих пор на первом месте в чартах! – проворчал он и выключил радио.

– Нам с Рози фильм понравился, – ответила я.

– Это потому, что вы обе по уши влюблены в Кевина Костнера, – парировал Марк. – Уж не знаю, что вы в нем нашли. Он даже не пытается копировать английский акцент!

– Ты просто ревнуешь, потому что он такой популярный, – сказала я первое, что пришло на ум.

– Ревную? К этому прилизанному придурку? Да никогда! Просто я удивляюсь, как он решился исполнять некоторые трюки, не боясь, что у него может рассыпаться прическа!

Я ухмыльнулась. Отлично! Марк снова стал собой, да и я тоже.

В главном он был прав. Я быстро завела друзей на курсе. Мы все были примерно одного возраста, все обожали животных и умели за ними ухаживать, все стремились к одной цели, и поэтому и успехи, и разочарования у нас были общими. Учеба давалась мне легко, и я была счастлива. Повторный экзамен по вождению я, кстати, тоже сдала без проблем, как и предсказывал Марк, но даже после того, как я начала ездить в университет сама, я продолжала часто видеться с ним в университетском кафе или в студенческом баре, где он сидел со своей компанией. Иногда я и мои друзья присоединялись к его друзьям, иногда наоборот.

Именно так я познакомилась со Смити.

Мой учебный курс был прикладным. Половину времени занимала теория, а половину – практика, которая состояла в том, что мы ходили в различные ветеринарные учреждения, чтобы нарабатывать необходимый опыт. Именно тогда я впервые столкнулась со смертью животного как с частью моей повседневной работы. То была попавшая под машину кошка, которую хозяева просто обожали. Мы пытались ее спасти, но она умерла на операционном столе у меня на глазах. Хозяева – в том числе пятилетние сестры-двойняшки – ждали в приемной. К счастью, сообщать им страшную новость мне не пришлось, это сделал оперирующий врач-хирург, но я видела их горе, которое глубоко меня потрясло.