Пятьдесят первый

На веранде уже было занято несколько столиков, все – с видом на речку и горы. За одним из столиков сидели старик-«индеец» и Розалинда, одетая в шикарное вечернее платье, сверкающее драгоценными камнями. Они вели неторопливую беседу, прихлёбывая красное вино из широких бокалов. Девушка повернула голову ко входу, и взгляды их встретились. Показалось, что она чего-то ждёт, и Кирилл сказал, проходя мимо:

– Приятного отдыха.

Сидевшие за соседним столиком с видом на природу пожилой мужчина и девчушка лет двенадцати внезапно встали.

– Садитесь, Георгий Павлович. Мы уже поужинали.

Жора махнул рукой официанту, столик прибрали, и гость с хозяином присели, вдыхая чистый вечерний воздух. Однако в нос вдруг влетела струя сигаретного дыма, и Кирилл поморщился. Он не курил и терпеть не мог этого мерзкого запаха, от которого почему-то сходила с ума чуть ли не половина человечества.

Почуяла дым и Розалинда, недовольно оглянулась.

Курильщик обнаружился сразу: огромный качок с волосатой грудью, на котором были только майка и труселя с изображениями женских седалищ. Он сидел за третьим от Розалинды столиком и дымил как паровоз.

– У вас разве можно курить? – поднял брови Кирилл. – И ходить в ресторан в трусах?

– Нет, конечно, – процедил сквозь зубы Жора.

Он встал, подошёл к курильщику.

Кирилл тоже поднялся, заметив, что Розалинда наблюдает за ситуацией.

– У нас не курят! – жестяным голосом сказал Жора. – Прошу вас прекратить и переодеться.

– Шо? – удивился качок, выкатив глаза (вылупив бельмы, как сказала бы любимая бабушка Кирилла). – Хто это приказав?

– Есть правила… – начал Жора, багровея.

– Подожди, – остановил его Кирилл. – Человек, очевидно, не читал инструкции по поведению на территории общественно значимых учреждений и мест отдыха.

– Шо? – уставился на него верзила.

– Я вызову охрану, – нервно сказал Жора.

– Погоди, я ему всё объясню. Разрешите?

Кирилл ловко выхватил из руки качка сигарету, показал её всем, сжал в ладони, а когда раскрыл – сигареты не было.

Этому фокусу его научил дядя по линии отца, служивший в цирке, и Кирилл иногда демонстрировал его друзьям с разными мелкими предметами.

Ошеломлённый верзила перевёл взгляд с пустой ладони фокусника на его лицо.

– Ты шо, оборзел?!

Кирилл усмехнулся, чувствуя на себе оценивающий взгляд Розалинды, что подогревало желание удивить, взялся за ухо здоровяка, дёрнул вверх, так что тот охнул, подскакивая, попытался отцепить руку Кирилла, но не смог.

– Отпусти, с-сука!

Кирилл укоризненно посмотрел на растерявшегося Жору.

– Каких же вы уродов приглашаете отдыхать! Это, по-твоему, элита?

– Мы предоставляем всем, кто…

– Платит? Понятно.

– Отпусти! – взвыл верзила; он был ниже Кирилла на полголовы, но шире, мясистей и жирней, однако ухо его было зажато как клещами, и освободиться он не мог.

Начали вставать из-за столиков ужинающие мужчины.

– Пошли! – скомандовал Кирилл и повёл упиравшегося нарушителя спокойствия к выходу с веранды. В зале отпустил, увидев спешащих к ним двух рослых охранников в серо-голубых мундирах.

– Поговорите с ним, – подоспел мрачный Жора. – Объясните неофиту основы поведения на территории комплекса.

– Да я вас… – взревел «неофит».

Кирилл снова цапнул его за ухо, и тот закончил свою угрозу тонким:

– Ой!

В толпе собравшихся вокруг жителей «Марьина острова» раздался смех.

Охранники повели качка к выходу из ресторана.

Кирилл в сопровождении Жоры вернулся к своему столику, заметив, что Розалинда улыбается, посматривая в его сторону. На душе стало легче. Если честно, Кирилл сомневался в правильности своих воспитательных действий, но всё прошло гладко, девушка заметила его подвиг, и это добавило настроения.

Вечер закончился на мажорной ноте.

Писателя пригласил в отдельный люкс ресторана директор комплекса Юрий Филиппович Руденко, семидесятилетний уроженец Ивано-Франковска, переехавший в Россию ещё в шестидесятых годах прошлого века, и они посидели втроём: Жора, Кирилл и Юрий Филиппович, – поговорив на темы, интересующие всех.

Руденко, хрупкого телосложения седоватый человек, оказался интеллигентом старой закваски, много читал и даже похвастался знакомством с известными российскими писателями, побывавшими на Алтае.

– Как вы относитесь к своим коллегам? – спросил он, когда атмосфера в кабинетике стала приятней после двух бокалов вина. – Встречаетесь?

– Обязательно, не один раз в год. Знаю многих, уважаю немногих. Как говорят, писатели являются нервами человечества, так как реагируют на проблемы изменения реальности раньше других людей, но и среди них немало врагов государства.

– Вы государственник?

– Смотря что подразумевать под этим словом. Если меня волнует судьба страны, то я государственник. Если кто-то хочет ограничить мою свободу, то я скорее на стороне справедливости по отношению к решениям чиновников.

– То есть вы за поддержку простых людей, – уточнил Руденко.

Кирилл с улыбкой пожал плечами.

– Примерно так.

– А что вы скажете о модных нынче писателях? О Пелевине, например?