Пятьдесят первый

– Мы имеем в виду людей, полностью погружённых в цифровую среду, ведущих виртуальный образ жизни. За исключением физиологических потребностей.

Озадаченный Кирилл пошевелил губами.

– Ну, это модный тренд…

– И всё? Вас это не беспокоит?

– Не только беспокоит, но и вызывает тревогу и даже рвотный рефлекс. Когда-то в начале века были сняты блокбастеры о солдатах будущего, о людях-киборгах, и тогда это было фантастикой. А сейчас это уже почти реальность. В армии Китая, к примеру, уже появились подразделения «Т», состоящие из гибридов человека и машины.

– Не только в армии Китая, – уточнил «скандинав», – но и в других армиях тоже, в Британии, США, Канаде.

– Я против. – Кирилл уловил насмешливый огонёк в глазах Розалинды, торопливо добавил: – В том смысле, что киборгизация людей, какими бы благими намерениями она ни прикрывалась, ведёт к ликвидации рода хомо сапиенс. Поэтому я часто в своих книгах рассуждаю об этом.

– Хорошо, ещё вопрос: как вы относитесь к терроризму?

Кирилл нахмурился. Вопросы подобного рода больше были присущи специалистам в области общественной безопасности, и, хотя у него было своё мнение по каждой теме, в незнакомой компании рассуждать об этом не хотелось. Мелькнула мысль, уж не сотрудники ли ФСБ к нему наведались, чтобы выяснить благонадёжность писателя по отношению к власти? Но ведь он если и оппозиционер в каком-то смысле, то тихий, не приемлющий никаких политических майданов.

– Терроризм – это акт устрашения, – произнёс Кирилл тоном лектора не раз слышанную по ТиВи фразу. – В нём нет никакого смысла, кроме причинения максимального ущерба. Разумеется, я категорически ненавижу этот способ самовыражения террористов.

– В своих книгах вы предлагали методы борьбы.

– Не следует относиться к ним серьёзно. – Кирилл поставил чашку на стол. – Ещё раз повторяю: я не политик, не общественный деятель, съевший собаку на критике идеологий, и, возможно, мои идеи смешны, но не бороться с олицетворением сил зла на своём уровне я не могу. Хотя понимаю, что терроризм был с человеком веками и на данном этапе эволюции не искореним.

– Что, по-вашему, требуется для решения проблемы?

Настойчивость собеседницы начала надоедать, и Кирилл решил подпустить терминологического дыма.

– Потребуется качественный когнитивный скачок, тотальная переработка системы образования и трансцендентальное перекодирование экономики с эксклюзивного культа потребления на другие нарративы.

В номере стало тихо. Мужчины обратили свои взоры на Розалинду, по лицу которой пробежала тень усмешки. Она поняла собеседника.

– Неплохая формулировка, – сказала она. – Но продолжим, если позволите. Россия только что поставила точку в войне с Украиной.

– Не в войне, – возразил Кирилл, подумав, что вопросы становятся провокационными, и продолжать беседу в том же ключе не стоит. – Не в войне, Россия завершила специальную военную операцию по демилитаризации и денацификации Украины. Такой страны – Украины в прежних границах и понятиях, какие существовали, больше не будет.

– Разрешите? Я недоговорила.

– Извините, – порозовел Кирилл.

– Как вы относитесь к этой… э-э… спецоперации? Ведь не секрет, что за время её проведения были выявлены случаи предательства чиновников и офицеров высшего командного состава вплоть до генералов, замеченных в торговле не только войсковым имуществом, но и логистической информацией.

Кирилл помолчал, насупясь. Он тоже догадывался о случаях пропуска эшелонов с оружием ВСУ через всю Украину к линии фронта, что давало прямую выгоду не только российским миллиардерам, чьи вагоны шли в составах наряду с военной техникой украинских вооружённых сил, но и генералам, отвечающим за ликвидацию железнодорожных путей и станций. Под лозунгом того, что поезда якобы везут жителей Украины, поэтому по железнодорожным путям стрелять нельзя, провозилось не только оружие из Европы к Донбассу, но и товары, купленные компаниями России за рубежом.

– Война выгодна всем, – пробормотал он наконец. – А предатели были и будут всегда, потому что спектр человеческой психики очень широк, порождая и гениев, и злодеев, и равнодушных ко всему потребителей.

Тонкие губы молчавшего до сих пор старика-«индейца» раздвинулись, изменив рисунок морщин и складок на лице. Но он ничего не сказал. Продолжала говорить Розалинда. Она поставила свою чашку, и её спутники дружно сделали то же самое, словно являли собой клон.

– Вы заговорили о человечестве. Как бы вы кратко описали его историю?

Кирилл постарался сохранить бесстрастное выражение на лице вопреки растущему неудовольствию.

– Если уж совсем краткую, то через недолгое время её можно будет описать одним словом: было!

«Скандинав» Кордюм цокнул языком.

Мальчишка, сын «индейца», заулыбался, оценив шутливую реплику писателя, посмотрел на отца. Тот ответил ему тонкой улыбкой.

– Вы пессимист, однако. – Розалинда погрозила Кириллу пальчиком.