Пятеро детей и Оно

– Ой, прекрати! – вмешалась Антея. – Прямо не знаю, мальчики, что с вами сегодня случилось. Неужели ты, Сирил, не чувствуешь, как нашему бедному старине Бобсу паршиво быть в одиночестве на такой вышине? Вот и давайте играть по-честному. Попросим у Саммиада исполнить еще желание. И, если он согласится, станем все одинакового размера. Так, по-моему, будет вполне справедливо.

Сирил и Джейн без восторга, но согласились. А вот Саммиад, когда они откопали его, уперся.

– Ни за что! – потирая лицо ногами, сердито отрезал он. – Роберт до возмущения агрессивен и груб. Считаю, ему на пользу побыть до заката неправильного размера. Он выкопал меня мокрыми руками. Непростительная беспардонность! Я едва не намок от его мокрых пальцев. Дикарь неотесанный. Да у мальчиков каменного века и то головы лучше работали.

У Роберта в тот момент действительно были мокрые руки… От слез.

– Прочь, и оставьте меня в покое, – продолжал рассерженный Саммиад. – Не пойму, отчего вы не можете пожелать хоть что-то разумное. Еду, например, или вкусные напитки, или хорошие манеры и характеры. Не желаю сегодня вас больше видеть.

Он все это чуть ли не прорычал, яростно потрясая усиками. А затем повернулся к ним оскорбленной мохнатой спиной. После этого даже Антее, самой оптимистичной из всей компании, стало ясно: дальнейшие уговоры бессмысленны.

Саммиад зарылся в песок. Сирил и девочки повернулись к огромному Роберту.

– Ну, что теперь будем делать? – хором осведомились они.

– Сперва хочу разобраться с этим пекарским мальчиком, – ответил им Роберт. – Думаю, мне удастся поймать его в конце дороги.

– Не очень-то хорошо бить тех, кто меньше тебя, старина, – назидательно произнес Сирил.

– С чего ты решил, что я его бить собираюсь? – удивленно глянул на него Роберт. – То есть вообще-то мне следовало бы его убить, но я просто намерен его заставить кое о чем задуматься. Чтобы помнил потом всю жизнь. Только сперва мне нужно подтянуть гольф.

Он подтянул до колена гольф толщиной и длиной с чехол на диванном валике и двинулся вперед по дороге. Шаги у него теперь были такие огромные, что ему ничего не стоило одолеть расстояние до подножья холма, по которому как раз в тот момент спускался с пустой корзиной в руке пекарский мальчик. Он должен был встретиться здесь с хозяином, развозившим в повозке хлеб по придорожным коттеджам, чтобы с ним вместе доехать до пекарни.

Роберт, присев за стогом во дворе фермы, терпеливо ждал приближения недруга. Тот, залихватски посвистывая, двигался прямо к нему. Роберт выскочил из укрытия и вцепился гигантской рукой в его воротник.

– А теперь, – начал он, и голос его звучал вчетверо громче обычного, так же как сил прибавилось вчетверо, – я буду тебя отучать расправляться с теми, кто меньше тебя.

И, подняв пекарского мальчика, он усадил его на вершину стога, возвышавшегося над землей не меньше чем метров на пять, сам же уселся на крышу коровника, откуда прямо и откровенно высказал все, что думал о его умственных и моральных качествах, а некоторые выражения даже повторил дважды.

– Спускать отсюда тебя не буду, сам это делай, как хочешь, – в заключение произнес он и ушел.

Как уж там этот пекарский мальчик спускался, не знаю, но факт тот, что повозку хозяина он пропустил, когда же с большим опозданием добрался все-таки до пекарни, ему устроили изрядную выволочку. С одной стороны, я, конечно, ему сочувствую, но с другой – понимаю, что его было просто необходимо каким-то образом проучить. Английским мальчикам ведь и впрямь не пристало драться ногами. Они должны это делать только на кулаках.

Пекарский мальчик пытался себе в оправдание рассказать историю про «одного там на улице», которого сначала побил, а потом он превратился в гиганта, ростом не меньше чем с церковь, но хозяин, конечно, ему не поверил и только сильней разозлился. День спустя многие в это поверили, но для пекарского мальчика поезд уже ушел.

Вернувшись домой, Роберт встретился с остальными в саду. Антея очень предусмотрительно попросила у Марты разрешения сегодня им там пообедать. Столовая-то у них была достаточно маленькая, и Роберту с его нынешними параметрами пришлось бы в ней туго.

Ягненочек, мирно проспавший все утро в своей тележке, дома проснулся и начал чихать. Марта тут же заявила, что у него начинается насморк, и забрала его в дом.

– И, я полагаю, для нас это очень правильное решение, – отметил Сирил. – Если бы он тебя, Бобс, увидел в таком размере, то разорался бы на весь дом.

Роберт, как мог бы выразиться какой-нибудь продавец тканей, сейчас был решительно вне мальчиковых размеров. Ему даже не потребовалось открывать железную калитку, ведущую в сад перед домом. Он просто спокойно через нее перешагнул.

Марта, естественно, никаких изменений в нем не заметила, и когда принесла обед, состоящий из холодного мяса, печеной картошки и пудинга со сливовой подливой, положила ему на тарелки столько же, сколько обычно. Но он-то теперь был в несколько раз больше себя обычного, и, конечно же, порции показались ему просто крохотными.