Пятиозерье

Он собирался отыграть у своих соседей по палате и неразлучных компаньонов — Михи и Укропа — двадцать семь рублей, утраченных вчера исключительно из-за вовремя не пришедшей карты. Слон, четвёртый их приятель, в азартные игры не играл из принципа (и никому, глядя на его литые плечи и пудовые кулаки, не приходило в голову упрекнуть Слона в трусости или попробовать взять «на слабо»). Дронту позарез нужны были деньги, и он торопил Миху с Укропом, расслабленно шагавших из столовой и вяло спорящих о размерах бюстгальтеров встречных девчонок из старших отрядов…

Но оказалось, что в палате Дронта ждёт ещё одно развлечение, не предусмотренное обычной послеобеденной программой.

— А у нас новенький! — доложил Димка Осиков, выскакивая из палаты и уворачиваясь от ленивой попытки Слона ухватить его за большое, просвечивающее на солнце красным ухо.

На самом-то деле Слон питал к Ослику непонятную слабость, и Димка благоразумно считал, что быть изредка дружески потрёпанным за уши — совсем небольшая плата за спокойную и безопасную жизнь за широченной спиной Слона. Но надо сказать, что во вред другим он благосклонностью Слона никогда не пользовался.

Дронт радостно осклабился.

Новенький в середине смены — большая редкость. Нужно ему сразу популярно объяснить, кто тут главный (главным в отряде Дронт считал, понятно, себя). А вечером, после отбоя, надлежит устроить «прописку» по полной программе.

Новенький — невысокий, худощавый белоголовый паренёк — стоял у окна, спиной к ввалившимся в палату приятелям. И не обращал на них внимания. Похоже, его больше привлекала панорама лагеря — вид из окон «шестёрки» открывался на редкость красивый.

— Здорово! — широкая ладонь Дронта чувствительно, с размаху шлёпнула по плечу новенького. Точнее, должна была шлёпнуть — описала дугу в пустоте, зацепив за подоконник. Отбитые подушечки пальцев заныли. А белоголовый уже стоял лицом к Дронту, глядя в упор, очень внимательно и изучающе…

Пальцы болели, за спиной глупо хихикнул Укроп и одобрительно хмыкнул Слон, единственный в палате успевший оценить быстроту и точность движения новенького.

— Крутой, да? — набычился Дронт.

Миха, протиснувшись между койками, неторопливо подходил к пареньку слева.

А тот, словно и не понимая, что с лёту влип в чреватую неприятностями ситуацию, разочарованно отвернулся от Дронта. Медленно обвёл взглядом остальную троицу.

— Тихий час, надо спать, — неожиданно поучительным тоном заявил он в результате осмотра. И снова вернулся к прерванному занятию — созерцанию лагеря.

Через минуту, будто вспомнив что-то важное, опять обернулся и зачем-то сообщил обмякшему на койке Дронту:

— Меня зовут Тамерлан.

Дронт, не открывая глаз и продолжая ровно посапывать, согласно кивнул головой.

Алина-Киса спустя двадцать минут заглянула в палату в полной уверенности, что её обитатели тайком двинули купаться или ещё по каким-то своим делам — так безмолвно на тихом часе здесь ещё не бывало. И удивилась, обнаружив всю компанию, сладко спящую в одежде и обуви. Слон, поддавшийся сну на несколько секунд позже остальных, вообще тихо похрапывал, лёжа поперёк кровати — ноги и голова свешивались в проходы.

Худощавую фигурку в нише окна Алина почему-то не заметила.

05 августа, 13:49, ДОЛ «Варяг», библиотека

Библиотека выходила окнами на север, и в пасмурные, сырые дни в ней бывало мрачновато.

Но сегодня — как и в предыдущие дни — солнце на безоблачном небе напоминало не то о Кара-Кумах, не то о Сахаре. Выходить в послеполуденную жару из прохладной библиотеки не хотелось. Света задержалась, занимаясь какими-то мелкими и, по большому счёту, не нужными делами. А потом к ней заскочила Астраханцева — посидеть и поболтать в холодке.

— Нет, ты посмотри, что написал мне вчера Ященко! — Ленка, по обыкновению возбуждённая и экспансивная, держала в руке листок из тетрадки в клеточку. — Я на литкружке плановую тему даю, «Что такое счастье?» — сидят, пишут старательно: приносить пользу людям, любить взаимно, мечты свои все исполнить — ну ты сама знаешь… А Кирилл (помнишь его, из моего отряда, спортивный такой, красивый парень…) кладёт мне через десять минут на стол этот вот перл и уходит… Ты только послушай:

Сорвать цветок
Небрежною рукою
На ходу,
Забыться на секунду ароматом
И уронить под ноги,
Позабыв…
Вот счастье…

— «Забыться» и «позабыв» в соседних строчках не слишком удачно, — сказала Света. — А так очень неплохо.

— Нет, но у парня самомнение, а? Да откуда ему в пятнадцать лет знать, что такое счастье? Цветок ему, понимаешь, сорвать за счастье, растение зазря изгадить… Надо бы его к нам вечером на посиделки пригласить, вдруг у него ещё что-нибудь интересное написано, — неожиданно заключила свою критическую речь Ленка.