Пятиозерье

09 августа, 15:41, крыльцо Старого дома

— Сразу диагноз не поставить, надо делать энцефалограмму, другие исследования…

Врач «скорой» оказался относительно молод, циничен и лыс.

«И едва ли был отличником в своём мединституте, — подумал Горловой. — Отличники в его возрасте сидят в столицах и пишут диссертации. А на станциях „скорой помощи“ в провинциальных городишках вкалывают разгильдяи и троечники».

— Склонность к обморокам не наблюдалась? — спросил лысый троечник. — Сильные головные боли? Спиртным по жаре не злоупотребляла?

Горловой растерянно помотал головой. За пять лет их знакомства СВ ни разу не брала бюллетень, её организм представлялся начальнику вечным двигателем, никогда не дающим сбоев…

— Ну не знаю, не знаю… — Эскулап посмотрел на фельдшера и водителя, показавшихся с носилками из тёмного провала коридора. — Бывает, что клиент вроде здоров как бык, не чихнёт, не кашлянет, а в мозгу, в сосуде тромбик — бац! — и в лучшем случае соболезнования родне, а худшем проскрипит ещё лет несколько полурастением, с капельницей и уткой…

— А… простите… когда мы можем рассчитывать… э-э-э… на выздоровление… — Горлового раздражала перспектива остаться на неопределённый срок без главной своей помощницы.

— Поймите, милейший, — доктор говорил снисходительно и ласково, как педагог в школе для дефективных, — она жива только потому, что вы сразу её нашли, быстро позвонили и мы оказались тут рядом, в Полянах. Это — кома, поймите. Ну, сердечко мы ей активизировали, по дороге, если надо, кишку[4] подключим… Но это — кома, она на грани, никаких гарантий… Кстати, вот у неё нашлось в кармане, можете собрать по-быстрому бельё и одежду для больницы…

Горловой недоумённо смотрел на связку ключей на длинной серебрящейся цепочке.

— Вадим Васильевич, давайте, я быстренько всё соберу. — Ленка вынырнула из дальнего угла крыльца Старого дома, где о чём-то вполголоса переговаривалась с Пробиркиным и Светой. — Спальное бельё тоже брать?

Эскулап молча кивнул головой.

09 августа, 15:48, комната СВ

Замок лязгнул несмазанным затвором, Ленка торопливо шагнула в комнату СВ.

Она никогда здесь не бывала, но не удивилась ничему, именно так всё ей и представлялось: узкое помещение с узким окном, шкаф, над кроватью с панцирной сеткой — бра казённого вида и маленькая полочка с книгами, к названиям на переплётах Астраханцевой присматриваться было некогда…

«…Так, халат… есть тут у неё какой-нибудь пакет?., отлично, этот подойдёт… теперь бельё… шкаф заперт… зачем запирать шкаф в запертой комнате… а вот этот ключик на связке… ага, оно… значит, ночнушку, и простыню… а это что?..»

Ленка медленно наклонилась над конвертом, из которого выпали несколько фотоснимков. Конверт оказался старинный, из чёрной бумаги, и столь же давнишние лежали в нём фотографии, напечатанные на старой, зернистой бумаге. Бесконечно-долгую минуту Ленка смотрела на них, сжав губы в тонкую ниточку… Затем решительно стала шарить в глубине полки.

С таким количеством снимков СВ стоило завести альбом. Но она держала свой архив в конвертах: и в древних, похожих на первый выпавший, и в новых, с фирменными надписями «Kodak» и «Konica». Астраханцева торопливо перелопатила всё, отобрав штук тридцать фотографий — и старых, чёрно-белых; и новых, цветных, глянцевых… На цвета и качество Ленке было наплевать.

Её заинтересовали сюжеты.

09 августа, 15:59, главные ворота

Володя, восседающий в своей будке, выглядел внушительно: камуфляжная куртка (на рукаве эмблема — два скрещённых кортика и надпись «Охрана») и такое же кепи; тёмные очки прикрывали похмельные глаза и придавали лицу сурово-непреклонное выражение. А тот факт, что нижняя половина тела секъюрити облачена в вытянутые на коленях тренировочные штаны и резиновые шлёпанцы, открывался посторонним взглядам только в редкие моменты, когда он выходил открыть-закрыть ворота, пропуская очередную машину.

«Скорая» выехала из лагеря и осторожно запетляла вниз, направляясь к деревянному мостику через небольшую, в этот год вконец обмелевшую речку. Монтёр-охранник проводил её взглядом и завистливо вздохнул. За десять минут доедут до Полян… Из всех сосредоточенных там благ цивилизации больше всего Володя ценил магазин, точнее — его отдел, специализирующийся на продаже прохладительных и горячительных напитков.

Да и на велосипеде можно шустренько сгонять туда-обратно…

Но Володя опасался покинуть пост — заметил, как мрачный начальник прошёл к себе, в административный корпус. А из кабинета Горлового прекрасно видно, есть ли кто в будочке у ворот…

Володя совсем уже затосковал, когда узрел приближающегося Степаныча, явно кого-то или чего-то искавшего, медленно идущего со стороны котельной и внимательно поглядывающего по сторонам.

Смутные намерения мгновенно сложились в простой, но продуманный план, и монтёр-охранник устремился к Степанычу с заманчивым предложением. Но не успел ничего изложить, тот первым начал разговор (если про Степаныча вообще можно так выразиться).