Пятиозерье

Она могла — поначалу — проснуться в абсолютно незнакомом месте — и несколько минут мучительно приходить к выводу, что это её кровать. Её комната. Её квартира. Логика подсказывала, что она дома — но память упрямо вопила: чужое! чужое!! всё вокруг чужое!!!

Через несколько минут в мозгу словно бы щёлкал выключатель, и всё становилось знакомым. Узнаваемым. Беда небольшая — но срок узнавания медленно, но постоянно рос. Когда он перевалил за полчаса, она начала заниматься аутотренингом. Смотрела на окружавшие чужие предметы итвердила: это всё моё, моё, моё…

Вроде помогало.

Умом Света понимала — всё так и есть, всё тут её, родное, знакомое — но какая-то часть сознания продолжала бить в набат: чужое!!!

Естественно, в подобных обстоятельствах пришлось забыть о ночёвках вне дома — иначе появлялся более чем реальный шанс окончательно свихнуться.

…А потом пришло очередное утро, и очередное — уже привычное — непонятно где пробуждение, и в середине привычной попытки убедить себя, что она дома, и всё вокруг родное и знакомое, ехидный внутренний голос спросил: «Твоё — это чьё?» Две последовавших минуты Света не могла вспомнить, кто она такая — и это оказались отнюдь не лучшие минуты в её жизни…

Логичнее всего было обратиться к врачу. К профессионалу-мозговеду. Но…

Но она не обратилась. Отчасти сработал стереотип — психиатры здоровых не лечат, психиатры лечат психов… Стоит один раз попасть на учёт в психдиспансер — и в дальнейшем возможны всякие сложности. Неважно, захочешь ли ты получить автомобильные права, или лицензию на оружие, или устроиться в фирму, придирчиво отбирающую сотрудников.

С другой стороны, днём, вечером, ночью ни малейших проявлений недуга не наблюдалось. Только утром.

Света применила военную хитрость — против себя самой. Попробовала сменить режим — ложиться как можно раньше, с тем, чтобы вставать ночью, задолго до рассвета. Организм бурно воспротивился хитроумному плану. Вечером уснуть никак не удавалось, а после двух ночных подъёмов Света на третий раз проспала, не услышала звон будильника, и снова проснулась утром, непонятно где… И — непонятно кем.

Она продолжила свою одинокую войну, настойчиво пробуя разные способы. Выезд на лето в Пятиозерье стал одним из них — неудавшимся.

Смена обстановки не помогла ничему. Записка, адресованная в утро, помогала больше, но по вечерам, когда Света укладывалась, она не раз думала, что листок, белеющий всумраке на её столе, очень напоминает флаг капитуляции.

А ещё — она начала видеть сны. Как ей казалось — чужие…

Самое же неприятное случилось в последние недели, уже в «Варяге». Провалы — пока короткие, небольшие — начались наяву. Днём.

05 августа, 08:12, дорога Каннельярви — Пятиозерье

ЧП случилось на подъезде к Полянам.

Синяя «шестёрка» вылетела из-за поворота и взвизгнула тормозами. Остановилась, прочертив асфальт чёрным тормозным следом.

Пёстрая птица, напоминавшая не то курицу уменьшенного масштаба, не то киви (не фрукт, но птичку — национальную гордость новозеландцев) панически метнулась туда-сюда и исчезла в придорожных кустах. Её отпрыски, вообще не походящие на представителей класса пернатых — нечто пушистое и тёмно-серое, размером с крупного мышонка — повели себя ещё более бестолково. Одни сбежали вслед за мамашей, другие залегли, прижавшись к крошечным выбоинкам асфальта — замерли, свято уверенные, что никому-никому не заметны.

Машина стояла неподвижно.

Кивиобразная курочка подавала из кювета настойчивые сигналы к отступлению. Упрямые малыши подчинялись неохотно, по одному, — вскакивали и катились меховыми шариками к матери.

«Коростели, — подумал человек в чёрном, провожая их взглядом. — Поздний выводок… Похоже, первый погиб у старки. Неудивительно, если она их регулярно так через дорогу водит… Нехорошо, — подумал он, стронув машину с места. — Нехорошо день начался — чуть грех на душу не взял, мать с дитями не раздавил… Опять зря прокатаюсь. Не будет сегодня удачи…»

Он ошибся — насчёт «зря». А насчёт удачи — вопрос спорный.

05 августа, 08,24, дорога, поворот к ДОЛ «Варяг»

Железобетонное название лагеря было монументальным.

Внушало. Преисполняло. Восхищало — некоторых. Подавляло отчасти — остальных. Пугало — лиц с ослабленной психикой.

Но — Церетели тут ни при чём!

Не виновен одиозно-знаменитый скульптор в появлении пяти букв-колоссов ВАРЯГ на фоне чего-то странного — не то последней фазы затопления легендарного крейсера экипажем, не то извращённо-бурной радости по сему поводу личного состава японского императорского флота… Зураб Константинович в момент возведения циклопического названия лагеря безвылазно трудился над оформлением других пионерлагерей — в Адлере. За что и был отмечен впоследствии Ленинской премией.

Скорее, Колосс Пятиозерский стал выкидышем фантазии безвестного скульптора-пацифиста, отбывавшего срочную на флоте. И проведшего все три года в тоске, зубовном скрежете и загаженном гальюне (с зубной шеткой в руках)…