Пятисотлетняя война в России. Книга первая

Все несколько успокоились и разговор пошел в более миролюбивых тонах. Нет, никто не сомневается в преданности товарища Андропова делу партии и ее идеалам.

К сожалению, реалии современного мира диктуют именно такую политику партии на данном этапе. То, что необходимо в стране навести порядок, никто　не возражает, но разве у товарища Андропова, у нашего дорогого Юрия Владимировича такой избыток сил и такой узкий фронт работ, что он начинает вести огонь по своим, по ветеранам партии и революции?

В этой фразе, взятой почти дословно из выступления Хрущева на XX съезде партии, заключался глубокий смысл. Начатая Хрущевым и одобренная номенклатурой десталинизация, ставила своей целью не разоблачение преступлений режима против страны и небывалого в истории геноцида против собственного народа, а разоблачение методов Сталина в его непрекращающейся войне против номенклатуры.

Андропов прекрасно понимал, что имеют в виду «товарищи», почти цитирующие выступление предыдущего генсека…

«Сталин стрелял по своим, — ревел тогда в микрофон Никита Хрущев, — по ветеранам революции! Вот ЗА ЭТОТ ПРОИЗВОЛ мы его осуждаем… В истории человечества было немало жестоких тиранов, но все они погибли так же от топора, как сами власть свою поддерживали топором…»

Хрущев сказал даже гораздо больше, чем хотел. Признав в ораторском угаре, что Сталин был убит своими верными учениками (чуть ли не топором по голове), Никита Сергеевич предупредил все грядущие поколения партноменклатуры о главной опасности:

Не стреляйте по своим! Или погибнете от топора.

Андропов не только все понимал. Он помнил, какой общественный резонанс вызвало неожиданное появление книг А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» и «Архипелаг ГУЛАГ», где впервые　было открыто заявлено, что на каждого убитого партсекретаря насчитывались миллионы и миллионы убитых и замученных в тюрьмах и лагерях простых людей. Что надо поминать не 1937 год, когда Сталин сводил счеты с номенклатурой, а все десятилетия коммунистического режима, последовательно и беспощадно истреблявшего собственный народ.

За чтение «Архипелага» давали срок — до 7 лет лагерей и 5 лет ссылки вплоть до 1985 года. Это общеизвестно. Интересно другое: книга была впервые издана на Западе на средства… КГБ (даже без ведома автора).

Взрыв общественного мнения в мире был страшным, как успех самой книги, мгновенно переведенной на все существующие языки. Название СССР исчезло и было заменено на «Архипелаг ГУЛАГ».[28]

Циники говорят, а Андропов мог бы подтвердить, что КГБ сделал это специально, чтобы обеспечить себя работой на долгие годы, чтобы всегда было кого и за что сажать.

Андропов молчал, не вникая в суть нравоучений столпов социалистической законности, морали и нравственности.

Итог подвел Брежнев. Впадающий в прострацию　вождь КПСС не любил подобных разборок, которые мешали ему наслаждаться жизнью в его роскошных особняках и охотничьих замках, разбросанных по всей стране и по многим странам Европы.

«Я вижу, что товарищи поняли друг друга, и это очень хорошо». И торжественно расцеловал Андропова в обе щеки, прослезясь.

Но в тот же день первым заместителем Андропова был назначен генерал Цвигун — шурин Брежнева, женатый на родной сестре жены генерального секретаря.

Намек был более чем ясен. Борьба обострялась.

Андропов знал гораздо больше того, что высказал перед разволновавшимися номенклатурщиками, но и он еще всего не знал.

Американский гриф «Доступ ограничен», забитый советским штампом «Секретно» и регистрационным штампом секретного делопроизводства: «Доклад ЦРУ об экономическом и внутриполитическом положении в СССР. Аналитический отчет для Президента, Правительства и Конгресса Соединенных Штатов на 1978 год».

Подлинник! Но почему-то на русском языке.

Почему? Да чтобы в КГБ не тратили время на перевод, а читали сразу, как только двухсотстраничный отчет будет передан (якобы от агентуры) советской разведке и переслан в Москву.

Очень любезно со стороны американцев, что они взяли на себя часть забот огромного аппарата советской тайной полиции.

«А чего это они стали печатать свои отчеты на русском языке?» — спросил удивленный начальник　ПГУ Крючков Андропова, хотя об этом Андропов должен был спросить Крючкова.

«Да будь я и негром преклонных годов, и то без унынья и лени я русский бы выучил», — процитировал Андропов, любивший блеснуть интеллектом перед подчиненными.

Крючков ушел в недоумении от того, что подобная деталь нисколько не заинтересовала его шефа…