Пятицветный Парагон

— Цзюсы, не плачь... — хрипло сказал Кэ Юньхай, с любовью посмотрев на Мэн Хао. — Ты уже совсем большой. Папа не может оставаться рядом с тобой вечно. Отныне тебе придётся полагаться только на себя... Но есть последняя вещь, которую я могу для тебя сделать. Перед моей смертью во время медитации я хочу подарить тебе самое ценное сокровище в жизни, выкованное лично мной!

Погребальные колокола пробили пятьдесят седьмой раз. На девяносто девятом ударе души не станет. Вместе с девяносто девятью кольцами света, созданными колокольным звоном, душа вернётся к Небу и Земле и перейдёт в потусторонний мир...

[1] Так говорят о горячо любимом ребёнке, особенно дочери. — Прим. пер.

[2] В Китае эта метафора означает скорый конец жизни. — Прим. пер.

***

Заметка от автора (Эргена): Любовь отца подобна горе. Много лет я не понимал значения этих слов. По-настоящему я понял, что значит быть отцом, только восемь лет назад, когда сам стал отцом. Тогда я понял, как же непохожи любовь отца и матери. В молодости я прочёл эссе Чжу Цзыцина "Силуэт" (https://goo.gl/L2jnkc). Тогда я не понял его и только спустя много лет по-настоящему осознал его значение. После каждого прочтения я всё больше понимаю, насколько же глубока эта работа. Каждый раз, как я читаю его, то лучше понимаю, что значит быть отцом.

Сегодня я не прошу голосовать за меня, вместо этого я желаю всем отцам счастливого пути. Братья и сёстры, пожалуйста, проводите больше времени с вашими отцами. Не стесняйтесь желать им благополучия. Только с появлением собственного ребёнка я осознал, насколько тяжело отцу и матери воспитывать детей.

Глава 597. Ты будешь гордиться мной

— С помощью заклинания Дивергенции Души ты сможешь культивировать неумирающую душу. К сожалению, его сложность слишком высока для тебя... Этот гроб поможет тебе культивировать эту технику. Даже если наступит страшная катастрофа... с ней ты сможешь выжить!

Кэ Юньхай сказал совсем немного, но даже это далось ему с большим трудом. Он побледнел и начал ловить ртом воздух. Тем временем белый пульсирующий свет вокруг него стал плотнее. Он кружил вокруг его тела, чем-то напоминая сияющее гало.

Кэ Юньхай тепло посмотрел на Мэн Хао, в его взгляде читалась искренняя доброта, нежелание расставаться. И любовь... Он боялся оставлять своё дитя, боялся за его судьбу, боялся, что ему будет одиноко.

Мэн Хао в слезах прикусил губу и молча опустился на колени перед Кэ Юньхаем.

— Не надо плакать, — сказал Кэ Юньхай, — если в наши дни мужчина будет много плакать, то его Дао станет неустойчивым. Иди сюда, мой мальчик...

В слезах Мэн Хао подошёл и встал перед отцом. Тот поднял свою трясущуюся морщинистую руку и мягко погладил Мэн Хао по голове.

— Ты так вырос...

— Пап...

Мэн Хао посмотрел на всепроникающую ауру смерти и постаревшего Кэ Юньхая, и в груди защемило, словно его сердце что-то разрывало на куски. Он задрожал, когда внезапно понял, что его отец вот-вот покинет его. Он давно уже начал считать Кэ Юньхая своим отцом.

— Рано или поздно всех настигает конец, этого не изменить. Лорд Ли вернул жизнь всему сущему; учитывая моё положение, я уважаю его решение...

— Почему? — сквозь всхлипывания прошептал Мэн Хао. — Почему ты уважаешь такое решение?! Практики ведь культивируют вечную жизнь, разве нет? В чём тогда смысл, если вечная жизнь недостижима?!

Кэ Юньхай какое-то время молчал, а потом поднял голову. Его взгляд, казалось, устремился далеко за стены пещеры бессмертного, куда-то далеко в будущее. Погребальные колокола, отдаваясь бесконечным эхом, пробили в шестьдесят девятый раз.

— Мы, практики, занимаемся культивацией не просто, чтобы получить вечную жизнь. Нет, наша цель Дао... Для тех, кто преследует Дао, жизнь — это утро, а смерть — это вечер[1]. Те, кто ищет Дао, ни о чём не сожалеют, когда наступает вечер...

Кэ Юньхай опустил голову и посмотрел на Мэн Хао.

— Жизнь и смерть не важны для меня. Без Лорда Ли твой отец давно бы уже погиб... Я не боюсь смерти. Только одно меня страшит и не даёт покоя... это ты...

Кэ Юньхай потрепал волосы Мэн Хао. У него практически не осталось сил, но его глаза всё равно излучали тепло и безграничную любовь.

— Я должен был умереть много лет назад, — продолжил он. — Но я беспокоился за тебя, поэтому откладывал этот момент вплоть до сегодняшнего дня. Если бы было возможно, я бы хотел побыть с тобой ещё немного, как в Пагоде Бессмертного Демона: я впереди, ты идёшь следом за мной... вдаль.

Он улыбнулся, но его лицо ещё сильнее побледнело. Вокруг него парило всё больше и больше пульсирующего света, делая его улыбку какой-то далёкой.

— Пап... — прошептал Мэн Хао, взяв Кэ Юньхая за руку.

— Твоих братьев и сестёр уже нет в живых. Когда меня не станет, во всём мире у тебя больше никого не останется... Я надеюсь в будущем... ты научишься быть чуть более благоразумным.