Пятнадцать жизней Гарри Огаста

Словом, я прекрасно понимал, что вполне могу погибнуть из-за какой-то радиодетали, которую почему-то изобрели лет на десять раньше положенного срока.

Командир объекта ясно дал мне понять, какой будет моя дальнейшая участь.

– Не рассчитывайте уйти отсюда живым, – сказал он, пока мы ждали Карпенко у него в кабинете. – Думаю, для вас же будет лучше, если вы не станете еще больше усугублять свое и без того незавидное положение.

Я улыбнулся – по всей видимости, собеседник считал, что моя главная забота состоит в том, чтобы сохранить собственную жизнь.

– Для человека, который находится под дулом пистолета, вы держитесь очень спокойно, – заметил я.

– Я прожил уже немало и прожил хорошо, – сказал он. – А вы еще сравнительно молоды. У вас наверняка есть много причин, по которым вы должны хотеть жить. Вы женаты?

– Это вопрос очень благочестивого человека. Что, если я скажу, что мне нравится жить во грехе?

– Правда? Что ж, если вы поведете себя правильно, не исключено, что радости плоти еще будут вам доступны.

– Это было бы неплохо, – мечтательно вздохнул я. – Благодарю, но проблема в том, что плотские удовольствия рано или поздно приедаются. К тому же с возрастом на эти вещи начинаешь смотреть иначе. В какой-то момент к человеку приходит осознание того, что главное в жизни – не ублажать свою плоть, а думать о душе. А там недалеко и до угрызений совести по поводу того, что жизнь была прожита не так.

– Вы просто не знаете, что такое настоящие радости плоти.

– То же самое мне сказала однажды в Бангкоке профессиональная тайская массажистка.

– Вы не русский.

– Почему вы так решили? Я говорю с акцентом?

– Ни один русский не совершил бы ничего подобного.

– Вы невысокого мнения о своих соотечественниках.

– Вы меня не поняли. Вы не производите впечатления человека, который решился на подобный самоубийственный поступок, потому что ему нечего терять. Но вы непохожи и на человека, который сделал это ради служения какой-то идее. Ваши мотивы мне непонятны…

– И все-таки – почему вы подумали, что я иностранец?

Мой собеседник пожал плечами.

– Считайте, что сработал инстинкт, – сказал он. – И все же вы выглядите как человек, который не пошел бы на подобное безумство, не имея на это серьезных причин. Неужели у вас не было другого пути?

– Подходящего для меня – не было, – ответил я.

Нашу беседу прервал стук в дверь.

– Войдите! – выкрикнул командир.

Вошедший, шагая через порог, бросил через плечо кому-то в коридоре, заканчивая начатую фразу:

– …сейчас слишком занят, так что это невозможно.

Оказавшись в кабинете, человек посмотрел на командира, затем перевел взгляд на меня и улыбнулся.

– Бог ты мой, – медленно и раздельно произнес он. – Не ожидал увидеть вас здесь.

Глава 44

Много жизней назад, в то самое лето, когда мы с Винсентом Ранкисом начали всерьез прощупывать друг друга, но еще до той холодной ночи, когда он, узнав о том, что я являюсь одним из членов клуба «Хронос», наставил мне синяков и шишек, мы с ним плыли в плоскодонке вниз по течению реки Кэм, отталкиваясь от дна шестами.

Мне никогда не нравился такой способ передвижения по воде. Тем не менее он пользовался популярностью в Кембриджском университете, и студенты, а порой и преподаватели, отправляясь на прогулки, нередко использовали именно его. Для студентов подобные поездки считались прошедшими даром, если все обходилось без столкновения с каким-нибудь мостом, посадки лодки на мель, уроненного в воду шеста и хотя бы одного случая падения за борт. Возможно, именно поэтому я с предубеждением относился и к венецианским гондолам, которые казались мне на редкость ненадежными и, на мой взгляд, являлись не столько плавсредством, сколько специальным оборудованием для выкачивания денег из доверчивых туристов.

– Это ваша проблема, Гарри, – сказал Винсент. – Вы никогда не понимали, как можно делать что-то не сразу, а постепенно, по частям.

Я недовольно ворчал всю дорогу, пока мы шли к берегу реки и потом садились в плоскодонку, пока пробирались сквозь скопление других лодок и даже когда Винсент открыл свою походную плетеную корзинку и достал оттуда фляжки с джин-тоником и бутерброды с огурцами, нарезанными аккуратными кружочками.

– Бутерброды с огурцами необходимы нам, чтобы удачно сыграть отведенные нам роли.

– И что же это за роли? – мрачно поинтересовался я.

– Мы с вами являемся живым олицетворением верности теории, согласно которой интеллект и стремление к целесообразности – всего лишь рабы общепринятой модели поведения и приятного, расслабляющего действия солнечных лучей. Мы-то с вами знаем, Гарри, что то, чем мы сейчас занимаемся, – очень странное времяпрепровождение для серьезного студента, а тем более для преподавателя. Но тем не менее мы здесь, – сказал Винсент и погрузил в воду шест.

Остальные участники прогулки захихикали.