Пятничная я. Умереть, чтобы жить (СИ)

— Стыдно, у кого видно, — проворчала Янис-Эль и, ухватив Эйсона за плечо, решительно перевернула его на спину и испытующе уставилась ему в лицо.

Горе-супруга по-прежнему трясло, щеки покраснели, губы призывно распахнулись, дыхание сбилось… Так, словно он был отчаянно, до умопомрачения возбужден… Стоп!

— Где твое кольцо, тютя с матютей?! — взвыла Янис-Эль и цапнула Эйсона за руку.

На ощупь на безымянном пальце ничего не обнаруживалось, но Янис-Эль уже знала, что это ничего не значит.

— Куда ты его дел, мудель царя небесного?

— Снял, — провыл Эйсон и вновь попытался перевернуться на живот, но Янис-Эль не дала. — Обиделся на тебя за то… За то, что было тогда утром, и снял…

— Тебе что — пять лет? — заорала Янис-Эль и затрясла Эйсона за грудки. — Обиделся он, твою мать! Обиделся на то, что его собственная жена утречком немного приласкала. И ведь правда — страшная, нестерпимая обида! Такая огромная, что, видно, вытеснила все умные мысли, которые у тебя в башке еще оставались. Кольцо-то тут при чем? Чем этот твой Корис тебя опоил? Ну? Говори, не то действительно хуже будет. Это я тебе точно обещаю.

— Не знаю, — прохныкал Эйсон и вдруг потянулся к Янис-Эль, ухватил ее за уши и притянул к своему лицу. — Но больше ни о чем, кроме секса, я думать не могу. Пытался о другом, и нет — не могу. Ты… Ты не могла бы… Драконовы боги! Отдайся мне, Янис-Эль, а? Пожалуйста! Лучше я буду с тобой, чем с ним, а он сказал… Он сказал, что я еще и просить буду, — Эйсон стиснул зубы, застонал и выгнулся, при этом по-прежнему крепко и больно удерживая Янис-Эль за уши.

Вот, значит, как…

— Не сходи с ума, Эйсон. Ты ж меня же потом за это еще и презирать будешь.

— Буду. И себя, и тебя, — согласился Эйсон и зажмурился. — Потому и прошу — уйди.

И Янис-Эль бы совершенно точно ушла, но во-первых, Эйсон по-прежнему удерживал ее за уши, а во-вторых, она кое-что знала от Марики про то, что из себя представляет магический афродизиак, которым, судя по всему, и угостили этого дурака.

Как-то, когда она сидела у госпожи Марики, в дверь постучали. Магесса вышла в соседнюю комнату, и вскоре оттуда раздались рассерженные голоса. А после ее рыжеволосая учительница вернулась расстроенная и злая. Оказалось, что к ней пришел какой-то тип, который требовал приготовить ему магический афродизиак. Платил богато, но Марика все равно отказала.

— Почему? — спросила тогда Янис-Эль.

— Потому что зло это. Если что-то пойдет не так, все может закончиться смертью.

— Как это? Ну полюбит тот, кому такое подмешают, совсем не того, кого полюбил бы без вмешательства магии. Ничего хорошего, конечно, но при чем здесь смерть?

— Дурочка ты необразованная, — зло бросила тогда Марика. — Это ж не любовное зелье, про которое ты говоришь, это заговор на секс. Любовь как вспыхнула, так и пройдет. Она и в реальной жизни сама собой рано или поздно закончиться может. А тут другое. Человек под воздействием магического афродизиака становится буквально одержим. Невинная девица с восторгом ляжет под роту солдат, убежденный гомофоб, если ему это велит тот, кто зелье дал, начнет сам подставляться мужикам и добавки просить. Но потом действие зелья закончится, и как жить дальше? Как принять то, что ты сам сотворил с собой?

— Молча, — буркнула Янис-Эль, которая, в бытность свою капитаном Иртеньевой, прошла через такое, что, как говорится, ни в сказке сказать, ни пером описать.

— «Молча», — Марика покачала головой и села за стол. — Ничего-то ты в жизни не повидала, вот и судишь так легко, — Янис-Эль хмыкнула, но по понятным причинам промолчала, а Марика продолжила: — Люди разные. И по-разному к таким вещам относятся. Кто-то напьется и забудет, а кто-то руки на себя наложит.

И вот теперь Янис-Эль смотрела на своего горе-супруга и совершенно отчетливо понимала, почему пресветлая дора Фрейя советовала ей быть мудрой и деликатной… И что делать? Трахнуться с ним, как Эйсон и просит, и тем самым навсегда поломать их возможные отношения в будущем? Или уйти и позволить этому бедолаге тут с ума сходить, а то так и помчаться искать удовлетворения с первой встречной?.. Или того хуже — с первым встречным… С проклятым Корисом! И так ведь сколько этот одуван божий продержался! Не всякий сможет так долго. Марика говорила, что все действует сразу, как обухом по голове. И если приказ давшего зелье не исполнить сразу, то и действительно умереть можно. Мозги просто вскипят. Или что-то вроде инсульта долбанет.

«А он терпел и сидел рисовал… — думала Янис-Эль с неожиданным теплом. — Меня рисовал… Мои руки, мою улыбку… Минет в моем исполнении, на который так обиделся… Глупый…»

Янис-Эль сунулась ближе к лицу Эйсона и уставилась в его зажмуренные глаза, размышляя. Делать это было трудно. И в первую очередь потому, что кровь уже давно отлила от мозга существенно ниже. Возбуждение туманило голову. Нестерпимо хотелось отдаться и в то же время взять, завладеть Эйсоном, о котором Янис-Эль думала с того самого момента, как только увидела этого чудика с его невероятными по-детски доверчивыми и наивными глазами.