Пятничная я. Умереть, чтобы жить (СИ)

Тот заскулил, завертелся и вновь принялся лизать Янис-Эль в лицо — в нос, в щеки, в закрытые веки. Янис-Эль засмеялась, стала отпихивать его от себя… и очнулась.

В ее жизни было много самых странных пробуждений: после вчерашней пьянки в непонятно чьей постели, после контузии в чистом поле, на выходе из наркоза в больничной палате… Но все же это, последнее, было самым диким. И в первую очередь потому, что не только во сне, но и наяву ее кто-то энергично лизал. Янис-Эль вскинула правую руку, которой на удивление еще могла шевелить, и ее пальцы зарылись в густую жесткую шерсть. Вечный лес! Глаз удалось разлепить только один. Было довольно-таки темно. Но темнота оказалась какой-то… белой. «Разве бывает белая темнота?» — подумала Янис-Эль и снова пощупала вокруг себя. Снег. И кто-то шерстяной рядом… Теперь он перестал лизать Янис-Эль и просто дышал прямо в лицо — быстро и горячо.

Как ни странно, было тепло. Янис-Эль помнила, что она провалилась в какую-то яму под снег. Наверно, проделанную ей дыру после завалило сверху, и получилось что-то вроде иглу. Но все равно, даже с учетом всего сказанного, так тепло под снегом быть не могло. Тем более что, к счастью, завал не был совершенно герметичным — в противном случае, Янис-Эль просто задохнулась бы. А тут прямо у себя над головой она отчетливо видела просвет. Просвет… Это что же, пока она валялась в отключке и обнималась с жиробасом, наступило утро?! Да-а…

Некто опять тревожно лизнул Янис-Эль в подбородок, и она отпихнула от себя приставучую морду… Стоп… Морду! Сначала под ищущую руку попались островерхие лохматые уши, потом холодный мокрый нос, а после пальцы соскользнули и попали существу в пасть… Твою-то ма-аму-у… Она не была большой, совсем нет. Рядом с Янис-Эль оказался не какой-то громадный монстр, но зубищи в случайно ощупанном «ротике» были острыми, как иглы, и изобильными, как неприятности, свалившиеся на голову Янис-Эль за последнее время.

Она попробовала отодвинуться, но этим движением потревожила кого-то еще. В ногах, словно бы укрытых теплым пледом, зашевелились, задвигались, а после еще одно существо поползло прямо по Янис-Эль в сторону ее головы. Этот новый гость был тяжеленьким, тоже невероятно шерстяным и, наверняка, не менее зубастым. Куда это Янис-Эль попала? В нору к каким-то зверям? Тогда почему они ее не сожрали, грели всю ночь, а теперь, когда наступило утро, принялись будить, вылизывая, словно верные псы?

Зачесались уши, Янис-Эль потянулась, чтобы унять зуд, и замерла. Прикосновение чужого разума было знакомым — это его она приняла за «дружественный визит» мэтра Шуппе и, обрадовавшись, даже погладила в ответ. Но теперь она четко различала, что имеет дело не с одним, а с двумя разными существами, которые одновременно влезли ей в голову и теперь крутились и вертелись там в полном восторге — словно два щенка, радующиеся возвращению хозяина домой.

Щенки… Ментальная активность… Зубы…

— Кадехо! — выдохнула Янис-Эль и рывком села.

Потревоженный снег пластами обрушился в нору, сразу стало светло и очень холодно. Рядом зачихали и завозились, а после из сугробов по бокам от болезненно застонавшей после резкого движения Янис-Эль прямо из снега высунулись две совершенно белые и невероятно голубоглазые мордочки.

Щенки — а это совершенно точно были именно детеныши какого-то крупного зверя — смотрели на Янис-Эль преданно и очень внимательно. По-прежнему чесались уши, но уже не так сильно, как раньше. Похоже, сознание постепенно привыкало к ментальному вторжению этих двоих, приспосабливалось. А кроме того, в голове разливались тепло и ласка, оплетенные тонкой паутиной неуверенности и страха. «Они боятся, что я их брошу», — поняла Янис-Эль и улыбнулась, попутно запуская руку в густую шерсть на шее того щенка, что был от нее справа. Левая рука по-прежнему висела изломанной плетью. Кости, судя по всему, были перебиты, причем не в одном месте. Янис-Эль попробовала пошевелить пальцами ног и с облегчением поняла, что нижние конечности, по крайней мере, не парализованы.

После некоторых усилий даже удалось встать. Голова кружилась, белые щенки, которые так и крутились под ногами, и вовсе не позволяли настроить резкость.

— Сидеть, — неуверенно сказала Янис-Эль и предсказуемо не увидела никакого эффекта. — Ладно, попробуем иначе.

Она сосредоточилась на присутствии у себя в голове и скомандовала уже про себя: «Сидеть!» Щенки замерли, разинули розовые поразительно зубастые пасти и завертели хвостиками. Черт. Хорошо, а вот так? Янис-Эль с трудом, но представила себе этих двух непосед сидящими. И — о чудо! — оба белоснежных шерстяных комка тут же плюхнулись на толстые попки и замерли, глядя на Янис-Эль еще более преданно. «Молодцы», — подумала она и мысленно погладила щенков. И сколько на нее в ответ вылилось восторга!