Пятница, тринадцатое

— Но тебе надо знать. В общем, может быть, тебя это расстроит…

— Вряд ли, — хитро посмотрел на нее Максим. — Ну так что у тебя?

— Она и Артем…

— Да?

— Представь себе! — оживилась Антонина. — Я отвечаю за эту информацию.

Максим молчал, допивая свое перно. Потом заказал оранжад со льдом.

— Ты удручен?

— Скорее удивлен.

— Я понимаю…

— Вряд ли, — покачал головой Максим. — Можно сказать, приятно удивлен.

— Вот как?

— Конечно. Новые перспективы… — загадочно произнес Капустин.

— Не понимаю…

— Я и говорил, что не поймешь, — снова улыбнулся Капустин. — Знаешь что, ты не вникай, ладно? Займись лучше профессором.

— Я и так…

— Ну так удачи тебе! — Максим спрыгнул с табурета, увидев, что Милена выходит из номера и прощается на пороге со Шмаковым.

— Вы что, тоже ко мне? — спросил его Алексей Данилович недовольным голосом.

— Я на минутку, если позволите, — настойчиво произнес Капустин.

— А нельзя ли отложить наш разговор? — попросил Шмаков. — Я неважно себя чувствую, да и подустал уже за сегодня.

При этом он, стараясь не встречаться глазами с Меньшиковой, бросил недовольный взгляд на Милену, которая явно утомила профессора.

— Это очень важно, — настаивал Максим. — Я не отниму у вас много времени.

— Проходите, — обреченно вздохнул профессор, пропуская гостя вперед.

Некоторое время из номера Шмакова не доносилось ни звука. И вдруг тишину прорезал донельзя испуганный голос профессора:

— Что?! Да вы понимаете, что это значит?! Да я ведь могу…

— Да-да, разумеется, — донесся до меня уговаривающий голос Максима. — Я все понимаю. Только не надо так громко говорить, нас могут услышать.

Меньшикова, согревшая в ладонях коньяк, медленно выпила свой «one drink» и нехотя сползла с табуретки. Уходя, она оглянулась:

— Запишите алкоголь на счет господина Капустина, — попросила она бармена.

— Уже! — радостно ответил ей тот. — Можете не беспокоиться.

— А я и не беспокоюсь, — пожала плечами Меньшикова и стала подниматься по лестнице.

И еще один человек в этот день нанес визит профессору. Уже перед самым ужином Дора Капустина ненадолго появилась в столовой.

Она подошла к стойке бара и заказала себе кофе. Пока она пила «арабику», ее сумка чуть не свалилась с табуретки, куда она ее взгромоздила.

Я ухватила сумочку в падении и едва не ойкнула от неожиданности — она оказалась чересчур тяжелой. Ловя сумочку, я слегка стукнула ею о дубовую стойку бара — раздался тупой металлический звук.

— Спасибо, — спохватилась Дора, спешно допивая свой кофе. — Какая я неловкая!

Она подхватила сумочку под мышку и прошла в номер к Шмакову, где пробыла минут пять.

«Что же могло помещаться в сумочке?» — думала я, ожидая ее возвращения.

То, что обычно лежит в сумочке его дамы, известно каждому мужчине: помада, тени, сигареты, если дама курит, и разнообразное мелкое барахло, ни сосчитать, ни систематизировать которое невозможно.

В любом случае сумочка столько не весит. Если не положить в нее пистолет.

Зачем же Дора шла к профессору с оружием? Любопытно, услышим ли мы выстрел?

Я начала фантазировать.

А вдруг благообразный пожилой профессор на самом деле — серийный маньяк и в свое время пришил кого-нибудь из ее знакомых?

Или, например, Шмакова «заказали», и Дора сейчас приведет приговор в исполнение, затем исчезнет из санатория и, получив гонорар, скроется за границей, где-нибудь на островах Эгейского моря?

Или они вместе с профессором что-то замышляют? Например, ограбление банка!

Пока я лениво строила воздушные замки, рисуя картины одну невероятнее другой, время тихо подползало к ужину, и я вернулась к себе в номер, чтобы переодеться перед выходом в столовую.

* * *

А за ужином число вкушающих пищу едва не увеличилось еще на одну персону. Впрочем, Славик отсутствовал — очевидно, был наказан за безобразное поведение и находился, так сказать, «под домашним арестом» — еду ему теперь приносили в комнату, и больше я ни разу его не видела рядом со взрослыми.

Вячика-Славика Капустина едва не сменил Егор. Прыткий джентльмен сделал еще одну попытку внедриться в число обитателей привилегированного корпуса и стать накоротке кое с кем из них.

Егор появился на веранде минут за пятнадцать до начала ужина. Он был одет довольно пристойно, но, как обычно, весьма подшофе.

Увидев эту личность, появившуюся в столовой после уже традиционного громкого хлопка двери, Меньшикова не смогла сдержать вздоха отчаяния — опять ей придется выдерживать его натиск!

— Привет честной компании! — приветствовал нас Егор. — Примете к себе?!

Никто ему не ответил. Отнюдь не обескураженный таким прохладным приемом, Егор прошел сразу же к бару и как ни в чем не бывало уселся на табурет за стойкой и потребовал себе водки.

— А вы из какого корпуса? — на всякий случай осведомился бармен.

— А из этого! — весело ответил ему Егор и повернулся к жильцам, чтобы посмотреть на их реакцию. — Теперь я тут жить буду.

— То есть как? — первым нарушил молчание майор. — В каком это смысле?

— В прямом, — заявил Егор, гордо подняв голову. — Договорился с дирекцией, переезжаю. Чемоданы щас принесут. Какой номер у вас свободный?