Пятый Дракон

– Да, но риск оказался оправдан, – сухо напомнил Раян и повернулся ко мне: – За что Пятый Дракон ослепил тебя?

– Чтобы я не могла запомнить дорогу, когда он тащил меня назад. Несколько раз я пыталась сбежать. При последнем побеге набрела на пещеру, где было его тело. Тело настоящего Имуги и яйца.

– Какие яйца? – переспросил Тао.

Из всех присутствующих только лицо Калида вытянулось, словно ему это что-то да говорило, пока остальные выглядели ещё более недоумёнными.

– Его дети. Его мёртвые дети, которые погибли в мучениях из-за Драконов Запада и Юга.

Повисла тяжёлая тишина. Я не придумала, как красивее и понятнее это преподнести, надеялась, что прямота лучше увёрток, однако по лицам видела, что мои слова для них прозвучали как полнейший бред. Присутствующие не знали ни о каких детях. Поэтому я как можно точнее пересказала диалог между мной и Пятым Драконом. О его проклятии, о других Имуги и четырёх яйцах, которые должны были окаменеть вместе с ним, но всё пошло неверно. Рассказала, что Эйден ненавидит всех четырёх братьев, ведь они не встали на его сторону, но сильнее всего он злится на Раяна и Калида как хранителей душ западного и южного братьев и что вряд ли найдётся хоть один довод, способный убедить Пятого Дракона оставить Кхорин в покое.

Монолог занял не меньше получаса. За всё время повествования никто не прерывал и не задавал уточняющих вопросов. Хранители всё больше напрягались, а под конец и вовсе замерли как изваяния, лица лишились каких-либо эмоций.

– Он хочет не просто вас всех убить, но замучить. Ему не нужны земли, император или Кхорин. Он желает ваших страданий, – под конец мой голос охрип, и я едва выдавила итог.

Секунды в ожидании их реакции растянулись и показались минутами, а скрип, с которым Янлинь сжал край красивого стола, разорвал тишину. Вода, потревоженная прикосновением, пошла рябью, будто, как и все в зале, недовольная этим разговором.

Лица хранителей сменялись калейдоскопом эмоций, их взгляды стали отстранёнными, словно они прислушивались к голосам в головах. Я невольно отступила на шаг, догадавшись, что они слышат драконов. Потом ещё на шаг, когда белки глаз хранителя Севера начали светиться знакомым светом. Вокруг Янлиня появился беспокойно колеблющийся голубоватый ореол. Временами, как марево, в свете становилось заметно длинное тело Северного Дракона. Он обвивал своего хранителя, то отчётливо проявлялся, то вновь растворялся в ореоле, будто скрываясь под водой.

– Нужно поговорить, – раздражённо объявил Дракон Севера. Голос по-прежнему принадлежал Янлиню, но стал глубже и имел короткое эхо.

Запасные хранители, как и я, сделали пару предусмотрительных шагов в сторону. Следующим драконом, согласившимся на переговоры, стал Дракон Востока. Красноватое свечение охватило тело Тао. Хоть мои ладони и вспотели от волнения, но я не могла перестать смотреть на то, как переливался свет вокруг него. Далее появился Дракон Запада с оранжевым светом, и последним предстал Дракон Юга с бледно-зелёным ореолом.

– Возможно ли это? Или же она врёт?! – обратился к братьям Янлинь.

– Ей нет смысла врать, – защитил меня Западный Дракон, и я ощутила мимолётное облегчение.

– Такое действительно возможно? – спокойнее, чем северный брат, спросил Тао, повернувшись к Калиду.

– Я бы хотел сказать, что это невозможно, но ранее мы подобного не совершали. Помочь заснуть вам и усыпить Имуги – это одно. Но дети были в скорлупе, мне пришлось действовать по наитию. К тому же я не знал, что они были близки к рождению, – признался Дракон Юга, и впервые за всё время я услышала горечь в его тоне.

Ещё тогда, в пещере, он начал догадываться, о чём говорил Эйден, но не хотел верить, и теперь, когда я пришла с этой правдой, у него не осталось выбора, кроме как принять её.

– Потомство… – почти с настоящей мукой вздохнул Янлинь. – Конечно же, он в ярости. Единственный из нас, у кого оно было.