Пятый курс

Кольцо на руке Голицына раскалилось, казалось, еще секунда, и пламя прожжет палец насквозь. Однако боли Иван не чувствовал – только мощнейший, всесметающий поток Силы, уходящий сквозь переборки в рубку. Тем временем на экране Чжу Пэн, не обращая внимания на вахтенного, двинулся к командирскому креслу. Матрос что-то прокричал и выстрелил, но Чжу даже не покачнулся. Второй выстрел – и вновь никакого эффекта. С противоположной стороны к пятикурснику подскочил еще один вахтенный – также с бластером в руке. Только теперь Чжу, получивший к этому моменту уже не менее трех попаданий в упор, неспешно, словно бы с ленцой, перевел в боевое положение свой «Шилк». Матросы повалились на пол, и пятикурсник беспрепятственно шагнул к креслу.

– А-а! – заверещал Мейер. – Я понял! Это все ты! – рванувшись к Голицыну, он обеими руками схватил его за грудки и принялся бешено трясти. Иван не сопротивлялся: все его внимание было сейчас сосредоточено на Чжу. – Ты его психотехникой обработал! Закодировал! Не знаю, как ты это сделал, но это точно ты!

Иван не ответил. Чжу в рубке уже вводил с пульта цифры кода.

– Это все ты! – рявкнул американец, отскакивая.

Бластер еще только начал появляться в его руке, но Голицын уже понял, что никак не сможет помешать Мейеру выстрелить прежде, чем Чжу в рубке нажмет кнопку блокировки. И тогда – Иван знал это абсолютно точно – никто уже не сможет контролировать, направлять китайцу поток Силы, поддерживающий того в сознании несмотря на бластеры вахты.

Чжу требовалось еще всего несколько секунд. Несколько секунд времени.

Ствол бластера американца навелся на Голицына.

Время. Как там сказали схарги? Время – это лишь иллюзия, порожденная нашим ограниченным сознанием?

Палец Мейера начал сгибаться, давя на спуск. Медленно, микрон за микроном – сейчас Иван мог бы счесть их все. Но вместо этого Голицын закрыл глаза и последним, не поддающимся описанию усилием, исторг Силу к Чжу. И опустошенный повалился на пол – возможно, даже прежде, чем его настиг выстрел «Шилка» Майкла.

В рубке палец Чжу Пэна коснулся черной кнопки экстренной блокировки. «Бета» уснула.

Интерлюдия 2. Ника

В таком великолепном настроении Ника не видела Горлума уже давно. Последние недели ее спаситель ходил мрачнее тучи, сам почти не заговаривал, а на вопросы отвечал односложно и резко. И вдруг такая разительная перемена! Плечи Павла распрямились, словно с них сняли какой-то тяжкий груз, потухшие было глаза вновь засияли чуть пугающим, но по-своему завораживающим демоническим блеском, уголки губ вздернулись, вызвав появление на щеках таких милых ямочек.

– Собирайся! – крикнул он с порога простенького гостиничного номера, где они жили последние пять дней. – Едем в Москву!

– В Москву? – удивленно переспросила Ника.

Они все время перебирались с места на место, останавливаясь когда в частном секторе, когда в гостинице или мотеле, но крупных городов упорно избегали. Горлум не объяснял, почему, а Ника, пару раз нарвавшись на грубость, быстро научилась избегать лишних вопросов.

– В Москву! – подтвердил Павел. – В Москву, в Москву, в Москву… – весело пропел он. – Ну, если точнее, то в Наро-Фоминск, это от Москвы с полсотни километров, но сначала все равно в Москву.

– Здорово! – шагнув к шкафу, девушка распахнула его дверцы и принялась аккуратно складывать вещи в дорожный чемодан.

– Не то слово! – Горлума, казалось, просто распирало, молчать он не мог и не желал. – Наконец-то все сложилось, как надо! А то я уже почти отчаялся, честное слово!

– А что сложилось-то? – осторожно поинтересовалась Ника.

– Все сложилось!.. На месте расскажу, как долетим. Придется, правда, поработать… Но, надеюсь, в последний раз.

– Поработать? – подняла брови девушка.

– Ну да. Выкинуть пару старых трюков. Но зато потом… – он мечтательно возвел глаза к потолку. – Потом все закончится.

– Звучит двусмысленно, – заметила Ника, застегивая чемодан. Вещей у нее было совсем немного.

– Потом, все потом! – казалось, Горлум с большим трудом сдерживает себя, чтобы не проболтаться раньше времени. – Собралась? Отлично. Тогда вызови такси. В пять сорок пять у нас самолет, за полтора часа надо быть в аэропорту, так что времени не так много.

Кивнув, девушка направилась к телефону.

– Голицына помнишь? – поинтересовался Павел.

Сердце Ники в мгновение перешло на дробь. Девушка собиралась ответить, но дыхание перехватило, и она лишь кивнула.

– Конечно, забудешь такого… – усмехнулся Горлум. – Он сейчас здесь, в госпитале, – Павел указал на высокий забор, из-за которого поднималось высокое, явно современной постройки здание, больше похожее на дорогой офисный центр или пафосный отель, чем на больницу. – В палате интенсивной терапии.

– Ч… Что с ним? – смогла, наконец, выдохнуть Ника.

– Допрыгался, – нотка неприязни, проскользнувшая в тоне собеседника, больно резанула ей слух. – Лежит в коме. Недели две уже. Это только тут две недели, а до этого еще черт знает сколько где-то там провалялся, – Павел махнул рукой в направлении затянутого низкими серыми тучами неба. – Никто толком не понимает, что с ним.