Пятый постулат

Весь явился под утро, мертвецки пьяный, открыл дверь пинком (как это ему удалось, Маша не поняла, закрылась ведь на ключ!), ввалился в комнату, распространяя удушливый аромат духов, и, не глядя, рухнул на кровать. Прямо на Машу, к слову сказать, кровать-то одна была! Нет бы на топчан лег!..

Маша спихнула с себя мгновенно захрапевшего Веся, возмущенно посмотрела на него: нет, сейчас смысла нет что-то предпринимать, он вообще невменяемый! Улыбается, говорит сквозь сон: «Ну, милая, не кочевряжься, заплачу щедро! Вот так, умница! А теперь повернись!» Это где же он был?

Маша поискала кошель, который Весь унес с собой, нашла и обомлела: почти пуст! Того, что там осталось, едва хватит на овес лошадям, а им же еще припасы нужны. Ах он…

Очень хотелось влепить мерзавцу оплеуху, — это ведь он их честно заработанные деньги прогулял, и там как минимум половина принадлежала Маше! — но толку? Пока не проспится, все равно не поймет. Да и бить беспомощного — это как-то…

Но правда, где он был? Пил, это точно. А вот запах духов чужой какой-то. И вот на подбородке след чего-то красного, и на щеке возле уха тоже… Кровь?! Нет, тут же поняла Маша. Это не кровь, это помада! Вот, значит, как… Он спустил все деньги на жду!

Маша поняла, что сейчас точно раскроит негодяю голову вот хотя бы табуреткой, и решила уйти, хлопнув дверью. Она рыкнула на попавшегося под ноги пьянчужку, попытавшегося ее обнять (еще один прохвост!), да так, что тот на пол сел, и отправилась на конюшню. Погладила Зорьку, разбойничьего конька, — его так и стали звать Разбоем, за подлый нрав, — всплакнула даже от обиды, а потом устроилась на мягком сене и сама не заметила, как уснула.

Проснулась, уже когда рассвело, умылась у колодца и, хмурая, поднялась наверх, в комнату.

Маша помнила, как страдают обычно мужчины с похмелья, и готовилась вдоволь поиздеваться над зеленым и охающим Весем, но не тут-то было! Судя по всему, поднялся он уже давно: окошко было выставлено вместе с рамой, так что в комнате немного посвежело, а Весь, успевший отмыться от ночных похождений и избавиться от отвратительного сладкого запаха духов, мурлыкал под нос фривольную песенку, заплетая еще влажные волосы в косу.

— Ты где бродишь? — спросил он благодушно, подняв глаза на Машу.

Вот так дела! И следа ночной гулянки нет: глаза не покраснели, синяков под ними нет, да и вообще вид у Веся неприлично бодрый и отдохнувший.

— Это тебя надо спросить! — сказала она, хотя сперва собиралась замкнуться в гордом молчании. — Как ты мог?

— Что я мог?

— Вот! — Девушка бросила ему на колени почти пустой кошель, в котором звякало несколько монеток. — Как ты мог все потратить?

— Да запросто, — ответил он, скручивая косу узлом. — Тут хоть и не столица, а цены… Опять же с улицы я девку брать не собирался, а шлюхи почище и дерут втридорога. Но ничего оказались девочки, ремеслу обучены.

— Ты… — Маша задохнулась от негодования. — Ты взял и спустил все наши деньги на… на… гулящих женщин! И тебе даже не стыдно?!

— Почему мне должно быть стыдно? — искренне не понял Весь. — Это естественная потребность, о которых ты, кстати, все время твердишь!

— Напиваться до полусмерти — тоже потребность?!

— Да, — сознался он весело. — Иногда нужно расслабиться. Ну, что ты надулась? Пойдем еще заработаем, дел-то на пару часов… На завтрак нам тут хватит, а там уж…

— Значит, я буду работать, а ты пропивать?! — Маша уперла руки в бока. Вид у нее был более чем грозный, но Веся это только насмешило.

— Семечек куплю, — напомнил он и едва увернулся от запущенных в него мятых штанов: Маша забрала у прачки. — Ох и грозна ты!

— Не смешно! — отчеканила девушка. Весь явно не воспринимал ее гнев всерьез, и от этого было обидно вдвойне. — Ты вот сегодня и развлекай публику, а я не буду у стенки стоять!

— Ну и не стой, — согласился Весь. — Будем траву жевать, как вон Зорька твоя. Я пошел. Догоняй, да двери запри! На два оборота, а не на один, как ночью, а то этот замок ногтем открыть можно, а у нас вещи тут.

Так он еще и понял, как дверь заперта, хоть пьян был до изумления!

Деваться некуда. Маша повторила про себя несколько неприличных слов, примерила их на Веся. Она подумала было, что негоже общевистке так ругаться, но ситуация вынуждала. Вздохнув, Маша пошла следом за мужчиной. Ладно, сегодня она поработает, но потом отберет у Веся кошель с деньгами… ну, хотя бы половину! Заставит сразу купить припасы, и немедленно — прочь из этого городишки!..

Выступление и на этот раз прошло неплохо, но на Веся вдруг напало скверное настроение. То ли мало заработали сегодня, то ли отходняк после ночных гулянок его наконец настиг, но он вдруг сделался зол и нетерпим.

Маша уже давно усвоила, что Весю нельзя перечить в такие моменты — чревато скандалом, так что молча отправилась по торговым рядам покупать то, что он велел. Надо отметить, что Весь, хоть и аристократ, торговался так, что Маша диву давалась. Вот непредсказуемый! То швыряется деньгами, то за медяк удавится.