Пифагор и его школа

К сожалению, все это поздние свидетельства, и, опираясь на них, невозможно установить, насколько серьезными были занятия Пифагора врачебным искусством. Тем не менее можно утверждать, что хотя основание и дальнейшее развитие кротонской школы не является его заслугой, пифагореизм сыграл важную роль в том соединении спекулятивной мысли с эмпирическим исследованием, которое обогатило и медицину, и философию, а впоследствии стало конституирующей чертой всей греческой медицины.

О Демокеде, одном из первых кротонских врачей, мы встречаем интересную историю у Геродота (III, 129–130). По его словам, персидский царь Дарий, вывихнув ногу, призвал к себе египетских лекарей, наиболее знаменитых в то время, но они ничем не смогли ему помочь. После их безуспешных попыток вправить вывих; к царю был приведен Демокед, который находился тогда в плену у персов. Вместо грубых средств египтян он применил свои мягкие снадобья и вскоре вылечил Дария. За это он получил богатые дары и стал одним из близких к царю людей, что, впрочем, его не радовало, и в конце концов он нашел способ бежать от Дария и вернуться в Кротон.

Насколько можно судить по сохранившимся свидетельствам, пифагорейские врачи и позже избегали сильнодействующих лекарств и хирургического вмешательства, которые, например, книдская школа применяла гораздо чаще. В основе пифагорейской медицины лежали диететика, определявшая характер и дозировку пищи и учившая правильному чередованию работы и отдыха, гимнастика, которая поддерживала бодрость тела, и музыка, в целительную силу которой пифагорейцы твердо верили^{188}. Нельзя не заметить, что все это на удивление созвучно некоторым популярным направлениям современной медицины.

Большой пассаж о медицине пифагорейцев из сочинения Аристоксена дошел до нас в передаче Ямвлиха: «В медицине пифагорейцы были более всего привержены к диете и соблюдали ее со всей строгостью. Прежде всего они старались изучить признаки правильного соотношения между едой, питьем и отдыхом. Затем, что касается самого приготовления пищи, то они, пожалуй, первыми стали, заниматься этим [среди врачей] и устанавливать надлежащее. Пифагорейцы чаще других употребляли мази, а лекарства применяли редко, в основном те, что предназначены для лечения нагноений, и уж почти совсем не прибегали к разрезанию и прижиганию. Для лечения некоторых болезней они пользовались заговорами. Они полагали, что и музыка во многом способствует здоровью, если ее применять надлежащим образом» (DK 58 D 1, 6–16). В другом месте Аристоксен указывает, что «едой пифагорейцев был хлеб с медом — тот, кто принимает эту пищу постоянно, лучше всего охраняет себя от болезней» (фр. 27).

Отмеченный Аристоксеном характер пифагорейской медицины хорошо согласуется и с более ранними источниками. Тарентинский врач Иккос (первая треть V в. до н. э.), о котором с уважением отзывался Платон, вел столь умеренный образ жизни, что попал в поговорку: по поводу скромно обедающих греки говорили: «обед Иккоса» (23 А 5). Его младший современник Акрон написал специальную книгу «О диете здоровых».

Некоторые сведения о пифагорейской диете можно почерпнуть даже из такого источника, как похвальная речь Исократа «Бусирис». Исократ приписывает египетским жрецам занятия тремя математическими науками, которыми в действительности занимались пифагорейцы. А вот что он говорит о медицине жрецов: «Для защиты тела они изобрели врачебное искусство, которое использует не рискованные лекарства; а безопасные, подобно повседневной пище» (Бус. 22). Его слова примечательно совпадают с пассажем Aристоксена: в обоих случаях демонстрируется недоверие к лекарствам и приверженность к диетическим средствам. Между тем эти черты, характерные для пифагорейского врачевания, никак не похожи на то, что мы знаем о медицине египтян. Они очень активно употребляли различные лекарства, в том числе и сильнодействующие, и, наоборот; не придавали видимого значения диете^{189}.

Большинство современных исследователей согласны с Аристоксеном в том, что начало греческой диететики было положено пифагорейскими врачами^{190}. Традиционная медицина многих народов, в том числе и греков, столетиями накапливала сведения о том, какой эффект дает употребление того или иного продукта, при каких болезнях его нужно принимать. Но пифагорейцы пошли гораздо дальше простой систематизаций и развития этих знаний. Они первыми среди греческих врачей обратили внимание не только на больного, но и на здорового человека. Каким должен быть образ жизни человека, чтобы он оставался здоровым, что он должен есть и пить, чем и сколько заниматься, чего избегать? Ответы на эти вопросы должна была дать медицинская теория, в которой здоровье впервые стало пониматься не как отсутствие болезней, зависящее от милости богов, а как особое состояние организма, которое достигается и сохраняется рациональными усилиями самого человека, такими, например, как физические упражнения, воздержание от излишеств в еде и питье, и т. д.