Пифагор и его школа

Близкой к изложенной была медицинская теория другого пифагорейца, Гиппона. Согласно Феофрасту, основой всего сущего Гиппон признавал воду, опираясь прежде всего на физиологические соображения: «Ведь и теплое живет влагой, и умирающее высыхает, и семя всех живых существ влажное, и вся пища содержит влагу. А из чего все состоит, тем от природы и питается. Вода же является началом влажной природы» (Dox. Р. 475).

В соответствии со своей доктриной, скорее естественнонаучной, чем философской, Гиппон полагал, что в телах людей и животных находится влага, с помощью которой они ощущают и живут. Отсюда проистекали и его взгляды на природу болезни: «Когда эта влага находится в достаточном количестве, животное здорово, когда же она высыхает, Животное теряет чувства и умирает. По этой же причине старики сухи и чувства у них притуплены, ибо у них нет [достаточно] влаги. Сходным образом бесчувственны и подошвы ног, в которых нет влаги. В другой книге этот же автор пишет, что упомянутая выше влага изменяется из-за недостатка тепла или холода и таким образом приводит к болезни. Он говорит, что она становится более влажной или более сухой, более плотной или тонкой, или превращается в нечто другое. Вот так он и объясняет причину болезни» (A. L. XI).

Теория Гиппона выглядит в чем-то последовательнее взглядов Алкмеона, но в то же время более примитивной и схематизированной. Равновесие множества качеств сведено у Гиппона к изменению состояния влаги в зависимости от тепла и холода. Если Алкмеон выдвигал не только внутренние, но и внешние причины болезни, то Гиппон, по всей видимости, все стремился свести к одному принципу. Не зря Аристотель называл взгляды Гиппона «слишком грубыми»). Вполне вероятно, что Гиппон был не столько практикующим врачом, сколько естествоиспытателем и философом, поэтому мало интересовался конкретными болезнями. Но это впечатление может объясняться и недостатком дошедших до нас сведений.

Мы уже упоминали о том, что Гален и Цельс (О мед. III, 4.15) пишут о пифагорейском происхождении доктрины о критических днях. Суть ее заключалась в том, что кризисы болезней соотносились с определенными днями, как правило, нечетными, отсчитываемыми от начала болезни. В эти дни должно наступить либо улучшение состояния больного, либо его смерть. «Считается, что в нечетные дни происходят кризисы и перемены в болезнях, т. е. их начало, разгар и завершение, ибо нечетное число имеет начало, середину и конец», — отмечал по этому поводу Аристоксен (фр. 22). Доктрина о критических днях была очень широко распространена среди авторов гиппократовского корпуса и удерживалась в медицине вплоть до XVII в.

Некоторые болезни, например, малярия, скарлатина или крупозная пневмония действительно имеют кризисы через определенный, биологически детерминированный период. Но кризис, конечно, далеко не всегда наступает на 3, 5 или 7-й день. Врач, внимательно наблюдавший за развитием болезни, не мог этого не заметить, поэтому некоторые гиппократики принимали периодичность в 4 или 8 дней и т. п. Поскольку вся эта теория неизбежно основывалась на компромиссе между опытом и схемой, единодушия здесь быть не могло. Что касается происхождения этой доктрины, то едва ли кротонские врачи первыми в Греции стали следить за ходом болезни и отмечать дни кризисов. Однако связь критических дней с четными или нечетными числами имеет, по всей видимости, пифагорейское происхождение^{193}.

Не располагая ни одним сочинением медиков кротонской школы, мы, естественно, знаем о врачебной практике пифагорейцев гораздо меньше, чем об их медицинских теориях. Насколько можно судить, пифагорейцы придавали едва ли не большее значение предотвращению болезни, чем ее лечению. Причины этого понятны: ни физические упражнения, ни наилучшая из диет, ни тем более музыка, пусть даже самая прекрасная, не могли вылечить их пациентов от большинства болезней, с которыми сталкивались греки в то время. Вместе с тем отметим, что приемы, которыми пользовались пифагорейские врачи, не могли и повредить больным, а это в условиях малой эффективности доступных медицинских средств было чрезвычайно важным. Не случайно девизом гиппократовской медицины становятся слова: «Не вреди!». Пифагорейские врачи по крайней мере не подвешивали своих пациентов вниз головой и не советовали им переплывать реку бурной ночью или лечить опухоль селезенки пилением дров в течение месяца, как это делали некоторые врачи-гиппократики.

Прежде чем рассмотреть, как повлияла пифагорейская медицина на авторов гиппократовского корпуса, обратим внимание на те естественнонаучные направления, которые развивались на почве медицинской практики пифагорейцев.

Ботаника