Пифагор и его школа

Понятно, что далеко не каждого, кто стремится что-либо сосчитать, следует подозревать в симпатиях к пифагорейцам. И все же есть примеры, когда о влиянии их идей можно, говорить с известной степенью уверенности. Правда, в таких случаях речь идет не столько о мистике или даже философии чисел, сколько о воздействии математических открытий пифагорейцев на естественно-научные взгляды. Вот, например, как отразились представления о пропорции в одном из гиппократовских трактатов: «Если бы, действительно. было возможным найти для природы каждого человека правильную пропорцию пищи по отношению к упражнениям, причем без неточностей избытка или недостатка, это было бы верным путем к его здоровью» (О диете. I, 2; пер. В. И. Руднева). Поисками правильного соотношения еды, питья и физических упражнений занимались, как мы помним, и пифагорейские врачи. Думается, что современная медицина дорого бы дала, чтобы знать эту «правильную пропорцию» для каждого человека!

Двигаясь наощупь, невозможно каждый раз приходить к замечательным идеям. В этом же трактате «О диете» есть и весьма туманные представления о зависимости развития эмбриона от того, сумеет ли он найти правильную «гармонию», имеющую три интервала: кварту, квинту и октаву (I, 8). Гораздо более интересный материал обнаруживается у Эмпедокла (31 В 96–98). Он считал, что различные части человеческого организма происходят из четырех элементов, находящихся друг с другом в определенной пропорции. Кости состоят из двух частей воды, двух — земли и четырех — огня (2:2:4), нервы из одной части огня, одной — земли и двух — воды (1:1:2), а кровь из соединения всех четырех элементов в равной пропорции (1: 1: 1: 1). В этих наивных на первый взгляд рассуждениях многие видят если не открытие, то прозрение идеи химической формулы. Хотя наши современные обозначения Н₂О или H₂SO₄ идут не от Эмпедокла, в их основе лежит та же идея, что и у него.

Можно привести еще несколько аналогичных примеров, но и без того ясно, что математические представления служили одним из ценных инструментов человеческой мысли, осваивающей тот огромный и разнородный материал, который является предметом естествознания. Если далеко не все шаги в этом направлении были плодотворны, то в каждом из них чувствуется живой интерес к познанию окружающего мира, столь далекий от бесплодных нумерологических ухищрений неопифагорейцев и неоплатоников. Тому, кто ищет сокровенные тайны, скрытые в пифагорейском числе, следует обратиться к Ямвлиху, а не к Пифагору.

«Пифагорейская философия»

Заглавие этого раздела взято в кавычки не потому, что у ранних пифагорейцев не было философии. Она, разумеется, была, хотя и вовсе не походила на ту, которая описана Аристотелем. Но главное заключается не в этом. Если отказаться от числа как краеугольного камня, на котором основывалась философия всех пифагорейцев, то окажется, что никакой общепифагорейской философии не существовало, ибо каждый из них развивал собственную систему взглядов. В каких-то чертах эта система могла быть сходна с идеями других пифагорейцев и самого Пифагора, но нет ни одной философской доктрины, которую бы разделяли все без исключения пифагорейцы (речь, конечно, идет о тех, кто известен своим интересом к философским занятиям). Противоречий между учениями отдельных пифагорейцев было, пожалуй, даже больше, чем сходств. Для Гиппаса началом был огонь, в этом он близок к Гераклиту (их часто и упоминают вместе), но противостоит Гиппону, началом у которого была вода. Гиппон в свою очередь совершенно не похож на своего младшего современника Филолая — в выборе первоначала он следовал за Фалесом, который также полагал, что все произошло из воды. Характерной чертой пифагорейской философии считается дуализм, идущий от двух противоположных начал Пифагора. Этот дуализм заметен у Алкмеона, Менестора и Филолая, но с учением Гиппаса ничего общего не имеет. Некоторые пифагорейцы, в частности Гиппас и Гиппон, интересовались тем, как возник мир и развивали космогонические концепции, Алкмеону же и Менестору эти проблемы были совершенно чужды. На Филолая оказала влияние философия. Парменида, Менестор и Гиппон заимствовали некоторые идеи у Эмпедокла, Экфант следовал за атомистами и Анаксагором. Одни пифагорейцы избрали в качестве начал конкретные элементы (огонь, воду), другие — предел и беспредельное, а Адкмеон и Менестор вообще говорили не об элементах, а о качествах (холодное — горячее, влажное — сухое, и т. п.).