Пигмалион. Кандида. Смуглая леди сонетов

но Фрэнк Харрис, написав свою Соню, уберег ее от несправедливости, поместив среди святых. Он совлек с чикагских анархистов дурную славу и показал, что по сравнению с убившим их капитализмом они герои и мученики. Сделал он это с неслыханной убедительностью. В его изложении история их неизбежно и непреодолимо вытесняет все вульгарные и подлые, недальновидные и недоброжелательные версии. Точный реализм и неулыбчивая, обдуманная, твердая прямота – вот что придает удивительное достоинство работе автора, который взял себе в обычай следовать неукротимому побуждению пинать общепринятое понятие достоинства при каждом удобном случае.

Харрис «Durch Mitleid Wissend» [7]

Фрэнк Харрис – кто угодно, только не юморист, и, судя по всему, не от недостатка ума, а оттого, что чувство презрения пересиливает в нем чувство юмора. Никому еще не приходило в голову упрекать мильтоновского Люцифера за то, что он не видит комической стороны своего падения; так, никто из читавших мистера Харриса не захочет облегчить его книгу главами, написанными рукой Артемуса Уорда. Однако Харрис знает толк в юморе и цену ему. Он был одним из немногих писателей, высоко оценивших Оскара Уайльда, хотя и не был в рядах его ревностных поборников, до тех пор, пока мир не покинул Оскара в его позоре. Я как-то присутствовал при одной занятной встрече этих двоих: Харрис накануне слушания дела Уайльда против Куинсберри предсказывал Уайльду с потрясающей точностью все, что сразу и случилось с ним, и советовал покинуть страну. Это было первое предсказание на моей памяти, которое сбылось. Уайльд, не заблуждавшийся, впрочем, относительно того, какую он сделал глупость, поддавшись на уговоры и затеяв бескорыстный судебный процесс, не рассчитал силы общественной мести, которую на себя обрушил, и вообразил, что сможет смягчить удар, если издатель «Сэтердей ревью» (тогдашняя должность мистера Харриса) объявит, по его просьбе, роман «Дориан Грей» высоконравственным (каковым он и является). Когда Харрис предсказал Уайльду, что́ его ожидает, тот провозгласил Харриса малодушным другом, предавшим его в беде, и в гневе покинул комнату. Повышенная способность к жалости помешала Харрису почувствовать или проявить обиду. А вскоре события доказали Уайльду, как безрассудно было следовать советам и возбуждать судебное дело и как верно Харрис оценил ситуацию.