Пигмалион. Кандида. Смуглая леди сонетов

Берджесс. Я не обращаю внимания. Я выше этого. Но разве это справедливо – вот что я хочу знать. Справедливо это?

Морелл. Ну, это уж вопрос, касающийся Церкви, а не мирян. Причинила она вам какое-нибудь зло? Вот о чем вы можете спрашивать. Ясное дело, нет. И не думайте больше об этом. (Дав таким образом понять, что вопрос исчерпан, направляется к столу и начинает разбирать почту.)

Берджесс(тихо Марчбэнксу). Ну, что я вам говорил? Совершенно не в своем уме. (Подходит к столу и с кислой миной проголодавшегося человека спрашивает Морелла.) Когда обед, Джеймс?

Морелл. Да не раньше чем часа через два.

Берджесс(с жалобной покорностью). Дайте мне какую-нибудь хорошую книжку, Джеймс, почитать у камина. Будьте добры.

Морелл. Какую же вам дать книжку? Что-нибудь действительно хорошее?

Берджесс(чуть не с воплем протеста). Да нет же, что-нибудь позанятнее, чтобы провести время.

Морелл берет со стола иллюстрированный журнал и подает ему.

(Смиренно принимает.) Спасибо, Джеймс. (Возвращается к своему креслу у камина, усаживается поудобнее и погружается в чтение.)

Морелл(пишет за столом). Кандида сейчас освободится и придет к вам. Она уже проводила свою ученицу. Наливает лампы.

Марчбэнкс(вскакивает в ужасе). Но ведь она выпачкает себе руки! Я не могу перенести это, Морелл, это позор. Я лучше пойду и налью сам. (Направляется к двери.)

Морелл. Не советую.

Марчбэнкс нерешительно останавливается.

А то она, пожалуй, заставит вас вычистить мои ботинки, чтобы избавить меня от этого.

Берджесс(строго, с неодобрением). Разве у вас больше нет прислуги, Джеймс?

Морелл. Есть. Но ведь она же не рабыня. А у нас в доме все так ведется, будто у нас по крайней мере трое слуг. Вот каждому и приходится брать что-нибудь на себя. В общем, это совсем неплохо. Мы с Просси можем разговаривать о делах после завтрака, в то время как моем посуду. Мыть посуду не так уж неприятно, если это делать вдвоем.

Марчбэнкс(удрученно). И вы думаете, все женщины такие толстокожие, как мисс Гарнетт?

Берджесс(с воодушевлением). Сущая правда, мистер Марчбэнкс. Что правда, то правда. Вот именно – толстокожая!

Морелл(спокойно и многозначительно). Марчбэнкс!

Марчбэнкс. Да?

Морелл. Сколько слуг у вашего отца?

Марчбэнкс(недовольно). О, я не знаю. (Возвращается к кушетке, словно стараясь уйти подальше от этого допроса, и садится, снедаемый мыслью о керосине.)

Морелл(весьма внушительно). Так много, что вы даже и не знаете сколько? (Уже тоном выговора.) И вот, когда нужно сделать что-нибудь этакое толстокожее, вы звоните и отдаете приказание, чтобы это сделал кто-нибудь другой, да?

Марчбэнкс. Ах, не мучайте меня! Ведь вы-то даже не даете себе труда позвонить. И вот сейчас прекрасные пальцы вашей жены пачкаются в керосине, а вы расположились здесь со всеми удобствами и проповедуете, проповедуете, проповедуете. Слова, слова, слова!

Берджесс(горячо приветствуя эту отповедь). Вот это, черт возьми, здорово! Нет, вы только послушайте! (Торжествующе.) Ага, что? Получили, Джеймс?

Входит Кандида в фартуке, держа в руках настольную лампу, которую только остается зажечь. Она ставит ее на стол к Мореллу.

Кандида(морщится, потирая кончики пальцев). Если вы останетесь у нас, Юджин, я думаю поручить вам лампы.

Марчбэнкс. Я останусь при условии, что всю черную работу вы поручите мне.

Кандида. Очень мило. Но, пожалуй, придется сначала посмотреть, как это у вас выходит. (Поворачиваясь к Мореллу.) Джеймс, ты не очень-то хорошо смотрел за хозяйством.

Морелл. А что же такое я сделал или – чего я не сделал, дорогая моя?

Кандида(с искренним огорчением). Моей любимой щеточкой чистили грязные кастрюли.

Душераздирающий вопль Марчбэнкса. Берджесс изумленно озирается.

(Подбегает к кушетке.) Что случилось? Вам дурно, Юджин?