Пигмалион. Кандида. Смуглая леди сонетов

Они обнимаются, но они не знают тайны, которую унес с собой поэт.

Смуглая леди сонетов Интерлюдия 1910 [4]

Почему была написана пьеса

Объясню-ка я, пожалуй, почему в этой piece d’occasion[5], сочиненной для спектакля, идущего в фонд проекта Национального театра, задуманного для увековечения памяти Шекспира, я отождествил Смуглую леди с мистрис Мэри Фитон. Прежде всего, разрешите заметить, я вовсе не утверждаю, будто Смуглая леди и есть Мэри Фитон. Когда благополучно закончилось дело в пользу Мэри (или против нее, если вы соблаговолите принять в соображение, что Смуглая леди была ничуть не лучше, чем ей и полагалось быть), на свет выплыл портрет Мэри, где она предстала вовсе не смуглой, а светловолосой леди. Это решает вопрос, если только портрет подлинный (в чем у меня нет причин сомневаться) и если волосы у дамы не выкрашены (в чем уверенности уже меньше). Шекспир в своих сонетах немилосердно напирал на смуглоту дамы, так как в его время черные волосы были так же не в моде, как рыжие в начале правления королевы Виктории. Любой оттенок светлее цвета воронова крыла губителен для сильнейшей претендентки на титул Смуглой леди.

Поэтому, если только я не сумею доказать, что сонеты Шекспира вынудили Мэри Фитон в негодовании выкрасить волосы и наложить на лицо белила, мне лучше отказаться от всяких попыток выдать мою пьесу за историческую. Недавнее предположение мистера Ачесона, что Смуглая леди совсем не фрейлина, а содержательница таверны в Оксфорде и мать поэта Давенанта, я поддержал бы с большой охотой, имей я желание прослыть современным. Почему же я в таком случае представил Смуглую леди как Мэри Фитон?