Пиявки

А дальше – Москва, блестящая карьера, изредка – поиски нежных мальчиков по ночным клубам и свидания с ними, полные настоящей любви (ну и пусть продажной, зато без выяснения отношений и бесполезной нервотрёпки). Влад грустно усмехнулся: он нарисовал себе будущее, почти в точности повторяющее судьбу его отца, за исключением некоторых деталей: папочка всё-таки предпочитал женщин! Видимо, генетическая экспертиза не ошибалась: они едины по крови и по духу, и осуждать Антона Павловича он не имеет никакого права.

– Вот вылечим твой триппер и поженимся, – вслух пообещал Дине Влад. Та что-то сонно пробормотала и по-детски повернулась на бочок, положив ладонь под щёку.

Молодой человек накинул на её тело казённое одеяло, заботливо подоткнул его по краям и прикорнул рядышком, с удивлением поймав себя на непреодолимом желании всем телом прижаться к этой нагой женщине и, может даже, попробовать полюбить её прямо здесь, сейчас, в гостиничном номере, пьяную, с её дурацким триппером и неизлечимой нимфоманией…

37

Едва гости Савельева разошлись, он понял, что больше всего на свете хотел бы сейчас встретиться с Эльвирой и убедиться в том, что их любовь не была ни выдумкой, ни сном, ни наваждением.

В больнице Вечно Второй больше не появлялся: Женечку перевели в общую палату на втором этаже, девочка заметно повеселела и быстро шла на поправку, поэтому врачи даже рискнули снизить первоначально выписанную юной пациентке дозу успокоительного, хотя Инна Ивановна отнеслась к решению консилиума скептически.

Она никому и никогда не рассказывала о том, что в детстве подверглась насилию со стороны подвыпившего отчима. Он был на восемь лет моложе матери и частенько шлёпал по попке двенадцатилетнюю красавицу-падчерицу, очень высокую и необычайно развитую для своих лет девочку. А однажды, когда мама была на работе, отчиму надоело сосать пиво, тупо уставившись в телевизор. И он вспомнил о существовании Инны.

Мужчина ввалился в крохотную комнатёнку без окон, где девочка делала уроки, и грубо ткнул её лицом в стол, схватив одной рукой за светло-русую косу, а другой торопливо задирая на ней коротенькую юбочку. Инночка рыдала и вырывалась, но насильник был слишком силён и неумолим. Сопротивление только разжигало в нём дикую, звериную похоть. Вернувшаяся с работы мать застала истерзанную дочь всю в крови и слезах, а молодого муженька к тому времени и след простыл.

Моральная травма у девочки была очень сильна, но поначалу никак не проявилась. Инночку кололи успокоительным недолго: врачам показалось, что ребёнок справился с проблемой успешно.

Но однажды Инна шла из школы домой и увидела в толпе отчима. Он откровенно ухмылялся, глядя на смертельно побледневшую девчушку. А может, это вовсе был не он, а просто похожий на него человек? Инночке было всё равно, она жутко перепугалась и впала в затяжную истерику. С того дня девочка замкнулась в себе, стала бояться выходить из дома в одиночестве, а при виде высоких рыжеватых парней атлетического телосложения, внешне напоминающих насильника-отчима, она попросту теряла сознание.

Слава богу, мать догадалась не обвинять дочь в случившемся: Инна слышала, что ослеплённые любовью женщины часто становятся на сторону мужей, считая, что их рано созревшие доченьки соблазняют их сознательно, пытаясь разлучить с мамами. Именно с помощью любимой и любящей мамочки Инночке удалось выкарабкаться из собственного кошмара и обрести уверенность в себе.

К Эльвире Инна Ивановна вначале отнеслась с подозрением: слишком много говорилось вокруг о том, что Карелина бросила дочь в самый ответственный момент. Чтобы избежать неловкости в отношениях и понять, что за человек эта журналистка, докторесса вызвала её на откровенный разговор. Из курилки Инна Ивановна и Эльвира Михайловна вышли практически закадычными подругами. Врач полностью успокоилась: она редко ошибалась в людях, а Карелина внушила ей полное доверие.

У маленькой героини Женьки была замечательная мать! Что же касается Савельева… А кто, скажите, может быть застрахован от такой запретной любви? Камней во всех не накидаешься! В общем, Инна Ивановна со свойственным ей максимализмом оправдала Карелину по всем статьям.

Именно поэтому, когда первый заместитель мэра позвонил в больницу, чтобы справиться о здоровье Женечки (а заодно и её мамочки), Инна, взявшая трубку на правах лечащего врача, позволила себе слегка посвоевольничать:

– Антон Павлович, извините, что вмешиваюсь, но вы не могли бы навестить их? Элечка очень нуждается сейчас в моральной поддержке!

– Как приятно всё-таки жить в провинциальном городе! – то ли в шутку, то ли всерьёз воскликнул Савельев. – Все знают всё и про всех и при этом ещё и дают тебе ценные советы! Но я не сержусь на вас, Инна Ивановна! Я даже последую вашему совету. В вашей епархии найдётся укромный уголок для спокойной беседы?