Пик правды

Все удивленно повернулись к Латынину, снявшему очки и теперь неторопливо протирающему линзы салфеткой.

— Это какую же ты ошибку нашел, Мишаня? — мгновенно насупился Кожемякин. — Уж поведай, будь так ласков.

— Непременно. — Вновь водрузив очки на нос, Михаил Леонидович с ироничной улыбкой оглядел напряженно притихший стол. — Видите ли, какая штука, в православии господствует мнение, что ангел-хранитель восседает у человека на правом плече. На левом же, как вы, возможно, уже догадались, сидит черт. Я так полагаю, именно поэтому в левую сторону и плюют. Так что, Станислав Андреевич, небольшая промашка вышла. А так, да, неплохая песня. Энергичная. Я бы даже сказал, есть что-то от Высоцкого. Мотивчик-то наверняка у него позаимствовал?

— Знаешь, Миша, что я думаю? — Голос Кожемякина звучал на удивление спокойно, но начавшая багроветь шея явно демонстрировала едва сдерживаемый порыв гнева. — Думаю я следующее. Те люди, которые полагают, что могут знать, за каким плечом у человека восседает черт, а за каким ангел, явно переоценивают меру своей осведомленности в делах небесной канцелярии. Как я выразился, вполне доступно?

Так и не дождавшись ответа Латынина, Станислав Андреевич удовлетворенно икнул и, отставив гитару к стене, обернулся к одной из дочерей.

— Вот, Викуся, какие песни надо по радио крутить, а не ту муть, что сейчас поют. Вот что это такое: «Я пчела, ты пчеловод», это что, нормальный текст для песни?

Одна из двух блондинок, сидевшая дальше от матери, презрительно фыркнула:

— Ну да, это петь никак нельзя, а «Ты морячка, я моряк» можно. А если мильен раз исполнить, так тебе еще и народного артиста присвоят. А ничего, что у него всего две песни нормальных было, одну из которых он сплагиатил?[4]

— Викусик, ну чего он сплагиатил? — Станислав Андреевич примирительно улыбнулся. — Там если и есть сходство, то самую малость. Зато ведь результат какой получился. Огонь! Огнище!

Убедившись, что дальнейшую дискуссию дочь развивать не намерена, Кожемякин успокоился.

— Ну что же, друзья мои, как сказала Марьяша, давайте выпьем за то, чтобы завтра мы все проснулись в замечательном настроении и чтобы никто, — Станислав Андреевич хитро подмигнул Лунину, — нам его потом не испортил!

Опустошив стакан, Илья почувствовал, что количество выпитого за вечер приближается к той норме, превысив которую он мучается утром от головной боли и, разглядывая отекшее лицо в зеркале, раз за разом дает себе обещание не пить так много.

— Я, пожалуй, все. Пойду, — отодвинув стул, сообщил он Изотову.

Не поворачивая головы, полковник кивнул ему в ответ.

— Благодарю всех за столь приятный вечер, — распрощался Илья с остальными обитателями «Ковчега».

Уже поднимаясь по лестнице, Лунин обернулся, намереваясь окликнуть Рокси. Болонка, словно специально ждавшая этого момента, выскочила из-под стола и помчалась вверх по ступеням. С высоты лестничной площадки Илье было прекрасно видно всех находящихся в гостиной людей.

Оживленно жестикулируя, рассказывал о своем отношении к современной музыке Изотов. Не обращая на него внимания, сидит, задумчиво разглядывая языки пламени в камине, Зарецкий. Его помощница, наоборот, необыкновенно весела и громко, невпопад хихикает, ерзая на стуле. Снисходительно улыбаясь, слушает рассуждения полковника Латынин. Его жена, Татьяна, тоже улыбается, вот только улыбка ее кажется несколько отрешенной. Чета Сипягиных принимает активное участие в разговоре. Антонина Владимировна поддерживает Изотова, Артур Львович, наоборот, шумно возражает:

— Да не скажите. Что в этом сложного? Не знаете, какую музыку подобрать к фильму, возьмите что-нибудь из старого советского рока, например, Цоя, и пусть кто-нибудь перепоет женским голосом. И всё! Дело сделано. Публика в восторге. Старики вспоминают свою молодость, молодежь думает, что слышит новую песню. Я вам точно говорю, нет ничего проще, чем создавать музыку для кино. Как там это сейчас называется?

Сипягин-старший ожидающе взглянул на сына.

— Саундтрек, — буркнул Денис, не поворачивая головы.

Куда именно смотрит молодой человек, определить было достаточно трудно. С высоты занимаемой Ильей позиции можно было понять только одно: взгляд этот направлен куда-то по диагонали, почти через всю поверхность стола, в ту сторону, где спиной к Лунину сидели дочери Станислава Андреевича Кожемякина, и взгляд этот, как показалось Илье, был очень недобрым. Увидеть выражение лиц самих девушек не представлялось возможным, лишь по наклону головы можно было догадаться, что одна из них застыла, уставившись в стоящую перед ней на столе тарелку, а другая пытается что-то разглядеть на противоположном краю стола.

— Очень интересно, — пробормотал Лунин и начал вновь подниматься по лестнице вслед за стремительно прошмыгнувшей мимо него болонкой. Миновав три ступени, он не удержался от любопытства и бросил еще один взгляд вниз. В гостиной почти ничего не изменилось, лишь в полумраке за барной стойкой Илье померещилась невысокая худая фигура Грачика.