Пик правды

Глава 13, в которой очередное утро приносит очередные неприятности

— Чем обязан столь неожиданному визиту? — отступив на шаг от двери, Станислав Андреевич скрестил на груди руки и немного наклонил голову набок. Усыпанный многочисленными родинками живот нависал над белоснежным полотенцем, обтягивающим бедра Кожемякина. На широких, еще не растерявших былой мускулистости плечах поблескивали капли воды, судя по всему, супруг Марии Александровны только что вышел из душа.

— С легким паром, — прислонившись плечом к стене, Илья постарался принять максимально непринужденную позу. — Услышал, что вам не спится, решил зайти. Дай, думаю, полюбопытствую, может, какая-то причина имеется?

— Услышали, значит? — недоверчиво переспросил Кожемякин и тут же обернулся вглубь комнаты. — А я тебе говорил, кровать поскрипывает. Да и орать могла бы потише.

Он вновь настороженно взглянул на Лунина.

— Вот только у нас здесь уже минут десять, как ничего не поскрипывает. Не поскрипывает и не покрикивает. Да и в любом случае, Илья Олегович, я тут сам худо-бедно управляюсь. Помощь правоохранительных органов в этом деле, знаете ли, не требуется.

— Да? — Илья попытался изобразить искреннее удивление. — Замечательно, если так. Теперь мне становится понятен ваш энтузиазм, с которым вы столь энергично добивались вызволения Аллы Георгиевны из заточения. Бесстрашный рыцарь спасает прекрасную принцессу, которая затем падает в объятия своего спасителя. Сказочная история!

— Примерно так, — мрачно кивнул Кожемякин. — Сказка со счастливым концом, такие тоже бывают.

— Надо же, — на этот раз вполне натурально изумился Лунин, — со счастливым концом? Интересно, что по этому поводу думает жена бесстрашного рыцаря?

— Слушай, Лунин, — Станислав Андреевич шагнул вперед и теперь мокрым животом почти касался Ильи, — ты ведь не в полиции нравов служишь. У нас вообще есть такая? Или это только в кино?

— У нас чего только нет, — невозмутимо отозвался Илья, глядя через плечо Кожемякина в сторону кровати, на которой из-под одеяла виднелась белокурая голова Аллы Михальчук. — И все же, интересно. Супруга ваша в одном номере, вы в другом.

— Так бывает, — холодно отозвался Кожемякин. — Устают люди друг от друга, по разным комнатам разбегаются. А тут, видишь, как оказалось, комнатка-то уже занята! Но ничего, мы кой-как, бочком уместились. Никто не жалуется. — Неожиданно сменив тон, Станислав Андреевич зашептал доверительно: — Ты пойми, Лунин, у меня от всего, что здесь творится, голова кругом идет. Одних бьют, других совсем убивают. Я будто в девяностые попал, улавливаешь?

— Что именно я должен уловить? — уточнил Илья.

— Ну как же, девяностые! Мне ж тогда еще тридцатка только стуканула. Молодой был, силища конская. Во всех смыслах, поверь мне.

— Я верю, — Илье показалось, что полотенце начало сползать с бедер Станислава Андреевича, и на всякий случай он отступил немного назад, к двери, — вполне допускаю.

— Так вот, — обрадовался Кожемякин, небрежно подтягивая ослабший узел, — сейчас то же самое. У меня такого уже лет двадцать не было. Постоянная боевая готовность. Улавливаешь? Только отстрелялся, и все, можно по новой на полигон запускать.

— Поздравляю, искренне поздравляю. — Илья печально вздохнул. — А госпожа Михальчук тоже в девяностые перенеслась? Сколько вам было в девяносто пятом, Алла Георгиевна?

Ничего не ответив, Алла повыше подтянула сползшее к груди одеяло.

— Если я правильно помню ваши паспортные данные, еще нисколько, — улыбнулся Лунин. — Значит, не в этом дело. Должно быть, у вас, как выражается Станислав Андреевич, боевая готовность все время на должном уровне. Даже смена партнера на нее не влияет.

— Вы сейчас о чем? — неприязненно отозвалась Михальчук. — О Зарецком? Он умер, и что теперь? Мне надо платок черный повязать и слезами залиться? Зарецкий мне мужем не был. То, что он мертв, в этом ничего хорошего нет, но это не значит, что все должны лечь и умереть вслед за ним.

— Ну да, ложиться не надо, — устало пробормотал Илья, понимая, что разговор не имеет никакого смысла. — Я, пожалуй, действительно вас покину.

Открыв дверь, он кивнул застывшему в нетерпеливом ожидании Кожемякину.

— Приятного вам погружения во времена вашей молодости. Не забывайте только, что уж очень опасные те годы были. Не каждый смог пережить.

Выйдя в коридор, Илья устало потер начавшие опухать веки и медленно побрел в свою комнату. Переложив Рокси, развалившуюся на подушке, в кресло, он выключил прикроватный светильник и уже через минуту спал, наполняя комнату равномерным беззаботным посапыванием.

Проснулся Лунин от оглушительного стука в дверь. Ничего не понимая, он вскочил на ноги и приоткрыл дверь, высунув голову в образовавшийся проем.

— Вам надо вниз спуститься, Илья Олегович, — одновременно требовательно и растерянно произнес Латынин. — Там, кажется, Наталью Сергеевну убили.

— Кажется? — Илья приоткрыл дверь чуть шире. — Что значит — кажется?