Пикассо и его женщины

“В восемь лет я был Рафаэлем, — говорил он. — Мне понадобилась целая жизнь, чтобы научиться рисовать, как рисуют дети».

Мы были соперниками.

Ничто в обычной гамме чувств человеческих не имело для него значения. Он любил деньги, чтобы покупать дома, в которых он рисовал. Он продавал их, когда чувствовал, что в них ему уже не создать новых произведений. Он не любил сидеть за столом — это было время, украденное у творчества. Он презирал суету, которую приносит богатство. В поношенной одежде его вполне можно было принять за бродягу. Он ни во что не ставил всю ту камарилью, что всегда готова была прибежать к хозяину. Он называл их “этим лягушачьим болотом”.

В конце жизни, пожелав остаться в одиночестве и творить из последних сил, он отринул весь мир, частью которого были мы.

Зрелое размышление открыло мне дедушку, которого я не знала. Я ожидала, что он приподнимет решетку, за которой укрылся. Быть может, он хотел этого. Я так никогда и не узнаю. Быть может, в тот миг, когда он мог бы это сделать, решетка оказалась слишком тяжелой, и он слишком устал.

Итак, кто же, в конце концов, больший эгоист — Пикассо или я?

Замурованный в Нотр-Дам-де-Ви, он умер одиноким, как жил. Одиноким, как он хотел».

* * *

Все вокруг Пикассо жили в бедности, в то время как он сам купался в достатке. Отец Марины постоянно вынужден был просить у него деньги. Она много раз видела, как Пикассо доставал пачку купюр, а ее отец брал их, словно он был вором. А Пикассо тут же начинал кричать: «Ты не в состоянии сам позаботиться о своих детях! Ты не можешь заработать себе на жизнь! Ты ничего не можешь сделать сам! Ты всегда был и будешь посредственностью!» И все это на глазах детей Пауло. В результате, ни сам Пауло, ни его сын Паблито так и не смогли вынести подобное унижение. Да и самой Марине потребовалось очень много времени, чтобы привести себя в порядок. Она вспоминает:

«Однажды, мне тогда было девять лет, я была совсем худая от истощения, меня повели к врачу. Доктор удивился, что внучка Пикассо находится в таком состоянии, и написал ему письмо с просьбой отправить меня в медицинский центр. Мой дед не отвечал очень долго. У него были другие проблемы. А затем — столько мук, чтобы он оплатил счета!»

* * *

После того как один за другим ушли из жизни сам Пикассо, его сын Пауло и внук Паблито, Марина Пикассо неожиданно стала богатой наследницей. Кроме миллионного состояния, ей досталось более четырехсот картин и примерно семь тысяч набросков, рисунков и скульптур Великого Гения. Но произошло это не сразу и не просто.

Естественно, тут же появился Клод Пикассо, сын художника от Франсуазы Жило. Марина Пикассо пишет:

«Париж, аэропорт Орли. Клод пришел меня встретить. Я чувствую в нем фальшь, и сама становлюсь неестественной. С тех пор как мы виделись, прошло так много времени. Он удивляется, что я без багажа. Я в джинсах, на ногах — сабо, но это не для того, чтобы выглядеть вызывающе, просто с тех пор, как умер мой брат, мне неинтересно покупать себе даже самое необходимое.