Пикник для влюбленных

— Думаю, нам здесь больше нечего делать.

— Беги, беги, дорогуша. — Фотограф ухмыльнулся. — Теперь мы знаем, чего тебе не хватало.

А потом он назвал Мию словом, которое ни один мужчина не должен произносить в отношении женщины.

Дилан резко развернулся и кулаком правой руки врезал фотографу прямо в нос. Кровь хлынула потоком, и Перси, опрокинувшись назад, упал на землю. Руку Дилана пронзила острая боль.

Мия резко втянула воздух, и он даже в темноте увидел, как сверкнули ее глаза.

Перси выругался.

— Ты за это заплатишь, Феаруэзер.

Мия попыталась вырвать руку, но Дилан не выпустил ее. Вместо этого он потащил девушку к машине. Нужно было убраться отсюда, пока он не избил Перси до полусмерти.

Всю дорогу до дома Мия просидела молча, плотно сжав губы, а когда машина остановилась у ее коттеджа, она, выходя, хлопнула дверью с такой силой, что Дилан невольно вздрогнул.

Ему пришлось бежать, чтобы догнать ее. Мия не стала придерживать входную дверь и приглашать Дилана в дом, хорошо еще, что она не захлопнула ее у него перед носом. Дилан сказал себе, что это уже кое‑что.

— Ты на меня сердишься?

Мия повернулась к нему и схватила его правую руку:

— Больно?

— Да.

— Вот и хорошо.

Она оттолкнула его руку, как будто обожглась об нее. Подойдя к холодильнику, она достала пакет замороженного горошка и шлепнула его поверх распухших костяшек его пальцев. На самом деле рука уже не болела, но Дилан все равно поморщился. И сразу же подчинился, когда она толкнула его к одному из своих деревянных стульев, которые стали не такими жесткими, после того как на них положили синие подушечки.

Подняв его левую руку, Мия резко опустила ее поверх пакетика с горошком, чтобы Дилан его придерживал, а потом уселась на диван и уставилась на него сердитым взглядом.

— Думаешь, я поступил как идиот?

— Конечно.

— Он не имел права оскорблять тебя.

— Ты меня просто бесишь! — Руки Мии сжались в кулаки. — Да, слово, которым он меня обозвал, отвратительно, но лучшее, что ты мог сделать, это уйти и не доставлять ему удовольствия дракой. — Она вскочила и принялась ходить по комнате. — Но ты не мог удержаться, верно? Твоя честь потребовала заступиться за даму, невзирая на то, в какое положение ты ставишь эту даму!

Дилан приподнялся на стуле.

— Я… хм…

— Эта история попадет в таблоиды, меня станут обвинять во всех смертных грехах, репортеры и фотографы начнут охотиться за мной на работе. — Мия всплеснула руками. — И как только это дойдет до Гордона, меня уволят. — Повернувшись к Дилану, она ударила себя в грудь. — Мне необходимо закончить обучение. Мне нужна достойная квалификация, чтобы я смогла найти работу.

— Я тебе уже говорил, переходи работать ко мне.

— Я не хочу работать у тебя!

— Конечно. Ты предпочитаешь похоронить себя в каком‑нибудь богом забытом месте и приговорить к вечному одиночеству и покаянию.

— Это мое дело и мое решение.

— Я не могу изменить того, что ты пережила, сидя в тюрьме, но я могу дать тебе возможность наполнить свою жизнь новыми красками. — Горький комок злости поднялся из груди к самому горлу. — И я не Джонни Питерс.

Мия содрогнулась всем телом.

— Я тебе уже говорила, ты здесь ни при чем. Ты ударил человека, Дилан. Этот фотограф может подать на тебя в суд за нападение. Он имеет на это право. А меня ты сделал свидетелем этого происшествия.

Дилан обернулся и встретился с ней взглядом. То, что он увидел, заставило его затаить дыхание.

— Если бы я тебя любила и ты попросил бы меня соврать полиции о том, что случилось сегодня…

Мия не закончила фразу, но от ее побледневшего лица у него сжалось сердце.

— Ты боишься, что могла бы из‑за меня солгать под присягой?

— Если бы я тебя полюбила, то боюсь, я могла бы снова рискнуть всем.

Дилан обнял ее за плечи.

— Я бы никогда не попросил тебя об этом.

Она отодвинулась в сторону, и его руки упали вниз.

— Самый лучший способ уберечься от соблазна это избегать любых романтических привязанностей. Я хочу жить спокойно. Это ни от кого не потребует больших жертв.

— Если ты считаешь, что жить вполсилы это не жертва, то ты ошибаешься. Да, это убережет тебя от тюрьмы, убережет от беды, но есть вещи и похуже тюрьмы. И одна из них — прожить жизнь без любви. Но есть и еще кое‑что, о чем тебе стоит подумать. Если бы я влюбился в тебя, разве это означало бы, что ты получила надо мной такую же власть, какую имел над тобой Джонни? Разве это означало бы, что я откажусь от своих принципов?

— Неужели ты думаешь, что ради тебя я стал бы обманывать, красть и лжесвидетельствовать?

— Ты мог бы сказать неправду, но не думаю, что это была бы большая ложь.

— А остальное?

— Нет.

— Так почему же ты думаешь, что станешь это делать?

— Мое прошлое доказывает, что я слабый человек.

— Ты действительно считаешь, что три года тюрьмы плюс консультации психолога и образование, которое ты получила, не сделали тебя сильней?

По выражению ее зеленых глаз Дилан видел, как лихорадочно работает ее ум. Может, ему и не удалось ее убедить. Пока. Но он дал ей пищу для размышлений.

Внезапно Дилан притянул Мию к себе.

— Что ты делаешь? — воскликнула она.