Пикник для влюбленных

— Но я могу поспорить, что за каждой его просьбой стояла молчаливая угроза бросить тебя. Верно?

Да, верно. Она даже представить не могла, что потеряет Джонни.

— Я предупреждала, что это жалкая история.

— Мне кажется, три года слишком большой срок для первого правонарушения.

Мия облизнула губы:

— Я украла кучу денег.

Дилан мрачно уставился на море, и у Мии упало сердце.

— Ты совершила ошибку и расплатилась за нее. Разве ты поступила бы так, если бы знала то, что знаешь сейчас?

— Конечно нет. Но мы не можем повернуть время вспять и прожить жизнь по‑другому. Мы должны просто найти способ жить дальше со всеми своими ошибками.

— Если ты будешь отказываться от простых удовольствий, это тебе не поможет. И разве тебя не волнует судьба других девушек, которых он выберет своими жертвами?

Сердце Мии с силой ударилось в грудь. Неужели это возможно, миллионер Дилан Феаруэзер беспокоится о беззащитных женщинах, которых он даже не знает? Она опустила глаза.

— Через четырнадцать месяцев после того, как меня посадили, Джонни совершил попытку вооруженного ограбления инкассаторской машины. Его приговорили к пятнадцати годам. Так что, думаю, в ближайшее время он не представляет угрозы для глупых молодых женщин.

— Хорошо. Так вот почему ты не позволяешь мужчинам взять над тобой верх?

— Я не позволяю тебе взять надо мной верх.

Уголки его губ слегка приподнялись, но глаза по‑прежнему смотрели жестко.

— Но у меня все же есть надежда.

— Нет, у тебя ее нет! Я…

— Но ты позволила Гордону, Тьери и Фелипе вести себя так, будто ты ничего не стоишь. Твой отец и Джонни обошлись с тобой хуже некуда. Неужели ты в самом деле ценишь себя так дешево?

— Ни отца, ни Джонни в моей жизни больше нет. Тьери ровным счетом ничего для меня не значит! Фелипе не стал пользоваться моей слабостью. А что касается Гордона… Он имеет право меня уволить. Поэтому для меня самое мудрое — быть с ним осторожной. Но это не навсегда.

— В твоей жизни всегда найдется какой‑нибудь Гордон. Неужели ты позволишь им вытирать об себя ноги?

— А если и так, тебя это совершенно не касается!

— Тогда зачем ты мне все это рассказала?

— Затем, что, если мы хотим быть друзьями, — она сделала упор на этом слове, — пресса в конце концов выяснит, кто я. Я не хочу, чтобы эту историю ты узнал из газет.

Дилан провел рукой по лицу.

— И…

— И я хотела, чтобы ты понял, почему мне не нужны романтические отношения.

— Потому что однажды ты обожглась?

— Потому что мне не нравится, какой я становлюсь, когда влюбляюсь. Я больше не хочу быть такой.

Он стремительно поднялся.

— Хочешь сказать, что я такой же, как Джонни Питерс?

Она тоже вскочила.

— Конечно нет!

Он ткнул в нее пальцем:

— Но ты ведешь себя именно так. Ты боишься, что окажешься незащищенной передо мной и я этим воспользуюсь.

Мия чувствовала, что ее начинает трясти.

— К тебе это не имеет никакого отношения!

— Чушь. Я…

Он резко умолк, потому что их обоих ослепила резкая вспышка света. Тогда Мия поняла: наступила ночь… и кто‑то только что их сфотографировал.

Не говоря ни слова, Дилан скрылся в темноте. Мия последовала за ним.

Дилан бросился на мелькнувшую в темноте тень, и повалил неизвестного фотографа на землю. Ему хотелось придушить незнакомца. А еще ему хотелось разорвать мужчин, обижавших Мию — ее отца и подонка Джонни Питерса. Ему хотелось изменить ее неверный взгляд на себя, как на какое‑то бесхребетное ничтожество. Но больше всего ему хотелось голыми руками разорвать самого себя. И он не понимал, почему.

— Феаруэзер, успокойся!

Дилан выпрямился. Подбежавшая Мия навела на фотографа свет от мобильника, подтверждая его подозрения.

— Перси Струтерс. Какого черта ты здесь делаешь? Опять пытаешься меня выслеживать?

В прошлом году Перси поднял настоящую бурю в прессе, когда Дилан занимался организацией празднования дня рождения турецкого султана. Перси опубликовал фотографию Дилана с очень красивой младшей дочерью султана, намекавшую на их романтические отношения. Никаких отношений, конечно, не было, но втолковать это взбешенному султану было невозможно.

Перси Струтерс имел репутацию одного из самых грязных представителей желтой прессы.

— Когда у тебя появляется новая женщина — это каждый раз бомба.

— Дай мне камеру.

Перси со вздохом протянул фотоаппарат, и Дилан вытащил карту памяти.

Тем временем Перси поднялся, Дилан бросил ему фотоаппарат, и тот схватил его.

— Ты же понимаешь, что меня это не остановит.

— Без фотографий твоя история не стоит ломаного гроша.

— Рано или поздно кто‑нибудь из нас раздобудет фотографию, — гнусно ухмыльнулся папарацци. — Невозможно быть начеку ежедневно двадцать четыре часа в сутки.

Мия окаменела, для нее это был бы самый страшный кошмар, и именно Дилан навлек его на нее.

— Я знаю, кто она такая, — продолжил Перси. — И мне известно, что она совершила. Ты не боишься, что она взялась за старое? Что ты для нее очередная жертва?

Дилан скорее почувствовал, чем увидел, как вздрогнула Мия. Ярость переполняла его, угрожая вырваться наружу с силой пушечного ядра.

Перси снова ухмыльнулся.

— Бывшая уголовница? Тебя потянуло на острое, Дилан?

Дилан взял Мию за руку.