Пикник на обочине

— А не пора ли нам по домам, Валентин? — сказал Нунан, глядя на часы. — У меня есть еще одно важное дело.

— Пойдемте, — сказал Валентин, тщетно пытаясь попасть лицом в оправу очков и, наконец, взяв очки в обе руки и старательно водрузив их на место. — У вас машина?

— Да, я вас завезу.

Они расплатились и направились к выходу. Вален­тин то и дело с размаху прикладывал палец к виску, приветствуя знакомых лаборантов, которые с любо­пытством наблюдали за светилом мировой физики. У самого выхода, приветствуя расплывшегося в улыбке швейцара, он сшиб с себя очки, и все трое кинулись их ловить.

— У меня завтра эксперимент. Вы знаете, любо­пытная вещь... — приговаривал Валентин, влезая в «пежо».

И он принялся рассказывать о завтрашнем эксперименте. Нунан отвез его в научный городок.

А ведь они тоже боятся, думал он, снова усажи­ваясь в «пежо». Боятся, высоколобые... Да так и должно быть. Они должны бояться даже больше, чем все мы, простые обыватели, вместе взятые. Ведь мы просто ничего не понимаем, а они по крайней мере пони­мают, до какой степени ничего не понимают. Смотрят в эту бездонную пропасть и знают, что неизбежно им туда спускаться, — сердце заходится, но спускать­ся надо, а как спускаться, что там на дне и, главное, можно ли будет потом выбраться?.. А мы, грешные, смотрим, так сказать, в другую сторону. Слушай, а может быть, так и надо? Пусть оно идет все своим чередом, а мы уж проживем как-нибудь. Правильно он сказал: самый героический поступок человече­ства — это то, что оно выжило и намерено выжить дальше... А все-таки черт бы вас подрал, сказал он пришельцам. Не могли устроить свой пикник в другом месте. На Луне, например. Или на Марсе. Такая же вы равнодушная дрянь, как и все, хоть и научились свертывать пространство. Пикник, видите ли, устрои­ли. Пикник...

Как же мне получше обойтись с моими пикника­ми? — думал он, медленно ведя «пежо» по ярко осве­щенным мокрым улицам. Как бы половчее все это провернуть? По принципу наименьшего действия. Как в механике. На кой черт мне мой такой-сякой инже­нерный диплом, если я не могу придумать, как мне половчее ущучить этого безногого мерзавца...

Он остановил машину перед домом, где жил Рэдрик Шухарт, и немного посидел за рулем, прикидывая, как вести разговор. Потом он вынул «этак», вылез из ма­шины и только тут обратил внимание, что дом выгля­дит нежилым. Почти все окна были темные, в скве­рике никого не было, и даже фонари там не горели. Это напомнило ему, что он сейчас увидит, и он зябко поежился. Ему даже пришло в голову, что, может быть, имеет смысл вызвать Рэдрика по телефону и побеседовать с ним в машине или в какой-нибудь ти­хой пивнушке, но он отогнал эту мысль. По целому ряду причин. И кроме всего прочего, сказал он себе, давай-ка не будем уподобляться всем этим жалким типам, которые разбежались отсюда, как тараканы, ошпаренные кипятком.

Он вошел в подъезд, неторопливо поднялся по дав­но не метенной лестнице. Вокруг стояла нежилая ти­шина, многие двери, выходящие на лестничные пло­щадки, были приотворены или даже распахнуты на­стежь — из темных прихожих тянуло затхлыми запа­хами сырости и пыли. Он остановился перед дверью квартиры Рэдрика, пригладил волосы за ушами, глу­боко вздохнул и нажал кнопку звонка. Некоторое время за дверью было тихо, потом там скрипнули половицы, щелкнул замок, и дверь тихонько приот­крылась. Шагов он так и не услышал.

На пороге стояла Мартышка, дочь Рэдрика Шухарта. Из прихожей на полутемную лестничную площадку падал яркий свет, и в первую секунду Нунан увидел только темный силуэт девочки и подумал, как она сильно вытянулась за последние несколько месяцев, но потом она отступила в глубь прихожей, и он уви­дел ее лицо. В горле у него мгновенно пересохло.

— Здравствуй, Мария, — сказал он, стараясь гово­рить как можно ласковее. — Как поживаешь, Мар­тышка?

Она не ответила. Она молча и совершенно бесшум­но пятилась к дверям в гостиную, глядя на него ис­подлобья. Похоже, она не узнавала его. Да и он, честно говоря, не узнавал ее. 3она, подумал он. Дрянь...

— Кто там? — спросила Гута, выглядывая из кух­ни.— Господи, Дик! Где вы пропадали? Вы знаете, Рэдрик вернулся!

Она поспешила к нему, на ходу вытирая руки по­лотенцем, переброшенным через плечо, — все такая же красивая, энергичная, сильная, только вот подтя­нуло ее как-то: лицо осунулось, и глаза были какие- то... лихорадочные, что ли?

Он поцеловал ее в щеку, отдал ей плащ и шляпу и сказал:

— Наслышаны, наслышаны... Все времени никак не мог выбрать — забежать. Дома он?

— Дома, — сказала Гута. — У него там один... Ско­ро уйдет, наверное, они давно уже сидят. Проходите, Дик...