Пилигрим

Дверь распахнулась, на пороге появился встревоженный Си Ифмари.

— Я вижу, что надвигается с той стороны, — взгляд Элли буквально впился в лицо побледневшего Гарина. — Он этого не убежать, не скрыться, Юра. Мы все скоро погибнем!

— Госпожа Берг! — громко обратился аджай. — Время вышло, я должен сопроводить вас в вашу каюту!

— Что с этим можно сделать? — Юрий наклонился к девушке, не обращая внимания на возгласы пилота.

Элли медленно покачала головой.

— Госпожа Берг! — офицер сделал шаг в комнату.

— Это очень страшно, Юра, — девушка сказала так тихо, что мог услышать лишь Гарин. — Если бы ты только мог увидеть сам.

— Госпожа Берг, — рядом возникла фигура Си Ифмари, тонкая рука легла Элли на плечо.

Юрий одним движением поднялся, навис над отпрянувшим пилотом. Прорычал:

— Отойди от нее!

Аджай отпрыгнул назад, но, к его чести, не сбежал, застыл, положив пальцы на рукоять парализатора. Обиженно спросил:

— Юрий, зачем вы так?

Гарина мягко потянули назад.

— Не надо, — успокаивающе сказала Элли. — Я пойду. Договорим позже.

Она поднялась на цыпочках, поцеловала Гарина в небритую щеку. Подошла к напряженному пилоту и мягко попросила:

— Не обижайтесь на него. Он просто меня так защищает. Всегда.

Когда дверь за офицером и девушкой почти закрылась, Гарин успел громко спросить:

— Кто на тебя охотится?

— Виктор Суратов, Император, — ее голос эхом отразился от закрывшейся створки.

На сей раз Юрия заперли на засов.

* * *

Звезды пропадали одна за другой, словно их гасили невидимые пальцы. Это зрелище настолько поражало и завораживало, что она не сразу услышала окрик матери.

— Полина! — ее жестко схватили за плечо, потянули прочь от обзорного экрана. — В кресло!

Она провалилась в ложемент, натренированным движением набросила плотные страховочные ремни, щелкнула фиксатором. Рядом промелькнуло сосредоточенное лицо матери, освещенное огнями пульта управления.

— Мама, что это?

— Не сейчас, Поля, не сейчас! — руки матери порхали над рычагами мониторинга. — Кирилл, радары молчат!

— Отстреливай зонды, — скомандовал отец, его рубленый профиль четко вырисовывался на фоне гаснущего космоса. — Виктор! Прием!

Под полом гулко бухнуло, в поле зрения проплыл стремительно удаляющийся серебристый шар сканирующего зонда.

— Зонды ушли, — отрапортовала мать. — Кирилл, отмечаю напряжение гравитационных полей.

— Серьезное?

— В пределах погрешности.

— Виктор! — отец подался вперед, вызывая командира экспедиции. — Ты видишь это?

— Вижу, — наконец отозвался динамик. — Не могу определить форму явления.

— Нужно уходить, — тревожно высказалась мать, бросая на отца быстрый взгляд. — Такого не должно быть.

Чернота в центре широкого смотрового иллюминатора расползалась во все стороны густой кляксой, словно что-то надвигалось на звездолеты, закрывая собой обзор.

— Витя, — в хрипе помех долетел слабый голос Любови. — Мы возвращаемся.

Они с Маргаритой все еще висели в открытом космосе, привязанные «пуповинами» к своему кораблю. Было хорошо видно, как жена Суратова забирает у Марго ремонтный ранец, подталкивает ее в сторону раскрытого шлюзового люка.

— Нужно снять показания, — твердо сказал Виктор. — Мы не можем пропустить такую грандиозную аномалию.

— Витя, ты уверен? — не сдержался отец. — Это не выглядит безопасным.

— Я не фиксирую никаких излучений или всплесков полей, — отрезал Суратов. — Должно быть, это просто какое-то преломление видимого света. Нужно сменить диспозицию наблюдения.

— Мама, я зацепилась, — раздался голос Марго.

Ее фигура в громоздком скафандре зависла над люком, дергая застрявший в хомуте карабин.

— Софья? — отец повернулся к жене.

На его лице читалось то выражение, с которым он просил у супруги поддержки.

— Я тоже ничего не фиксирую, — прошептала Софья. — Совсем ничего.

— Витя, не запускай двигатели, пока мы не попадем на борт, — попросила Любовь супруга. — У нас тут небольшая заминка…

Ее голос внезапно пропал, динамики заполнила тишина.

— Кирилл, — в голосе матери проявились несвойственные нотки нарастающей тревоги. — Мы ничего не фиксируем, потому что ничего нет. Ни излучений, ни радиоволн, ни шумов. Так не бывает.

— В сердце бури мрак и тишина, — вдруг тихо продекламировал отец.

Он рванул на себя панель управления, крикнул в коммуникатор.

— Витя, уходи!

Чернота по ту сторону иллюминатора внезапно обрела объем и плотность, вздыбилась волной. Внутри этой хищной пустоты что-то клубилось и извивалось, словно между собой боролось несколько яростных циклонов.

Отец вцепился в рукоятки управления, разворачивая громоздкий звездолет. Расцвел белыми факелами маневровых двигателей правый борт корабля Суратова, он тоже пытался уйти в сторону и разогнаться. В панике засучила ногами висящая на внешней обшивке Маргарита, заскользила по лееру Любовь, откинутая в сторону.

Полина вскрикнула, когда черное шевелящееся нечто распахнулось во все стороны и накрыло звездолеты. Корабль тут же закрутило, жалобно затрещали переборки. Что-то командовал отец, ему коротко и сухо отвечала мать. Они не собирались сдаваться на милость неизвестной стихии.