Пилигрим

Только почему нет радости и удовлетворения? Почему лишь серое безразличие и обволакивающая мигрень?

Он ударил себя по щеке, с силой втянул носом ионизированный воздух. Не обращая внимания на разноцветные пятна в глаза, вернулся к рабочему столу, почти упал в кресло. Свернул список Арок — пока не до него.

Пусть Империя разваливается, пусть политики грызутся, пусть армия теряется среди звезд. Но если есть возможность одним махом обезглавить и без того раненого зверя, он, Ирби Юст Кааб, не мог упустить такого шанса.

* * *

Тэ Иллирит не доверял ему, это было видно невооруженным глазом. Более того, командир самой крупной ячейки повстанцев-радиан хотел убить Ирби, и сделает это при первой же возможности. И это несмотря на то, что они некоторое время назад провели вполне удачную операцию на «Семаргле», а потом Ирби помог аджаю скрыться от ищеек госбезопасности.

И тем не менее…

— Я тебе не доверяю, рхеец, — проскрипел дистант. — Если я хотя бы почувствую подвох, я тебя убью.

— Я знаю, — Ирби позволил себе еле заметную улыбку.

Он все еще находился в оболочке Жени Матиус — другую искать было некогда, да и план предполагал использование именно этого облика.

Сидящий напротив аджай с прошлой встречи заметно осунулся, на лице будто бы прибавилось шрамов, отчего и без того потерявшее симметричность родимое пятно на лицо приобрело сходство с раздавленным ежом.

— В прошлый раз из-за тебя погибло много моих братьев и сестер, — продолжал Тэ Иллирит. — Кубу плевать на мой народ.

— Хватит делать из своих бойцов жертвенных овец, — Ирби не был настроен спорить, его мелко потряхивало от количества принятых энергетиков. — Ты прекрасно знаешь цену войны. И обязан нам за то, что все еще способен дышать и сражаться. А теперь, если не собираешься меня пристрелить, давай уже перейдем к делу.

Командир радиан, худой и угловатый, демонстративно похлопал себя по тупорылому пистолету, висящему на груди. Развернулся в кресле пилота, провел ладонью над консолью, сухо скомандовал на аджайском. В ответ прилетел ворох пиктограмм, среди которых Тэ Иллирит выбрал две, похожие на спирали, бросил через плечо:

— Они здесь. Тебе пора.

Ирби поднялся, поправил одежду, критически посмотрел на свое отражение в заботливо возникшем зеркале.

Женя Матиус переживала не лучшие времена, это сразу бросалось в глаза. Несмотря на то, что под официальным брючным костюмом все еще читалось подтянутое тело, лицо и какая-то кривая сутулость выдавали страшную усталость. И если бледность смогли скрыть дорогие виртуальные тени, то вот глаза… Глаза были пустыми и потухшими, будто Ирби смотрел на мир сквозь пыльное стекло заброшенного дома.

Он посмотрел на руки, узкие худые кисти с тонкими пальцами, увенчанные дорогим маникюром. Пальцы заметно подрагивали — не от страха, от боевых ускорителей в крови.

Ирби сжал пальцы в кулаки, унимая дрожь, поправил отворот пиджака с поблескивающим рубином сенаторского штаба. Еще раз осмотрел себя с головы до ног и кивком головы открыл шлюзовую дверь.

— Жди сигнала, — напомнил он Тэ Иллириту, выходя наружу. — Без самодеятельности.

Вышел без ответа — зная, что его не последует.

Их катер — премиумная «Сцилла» с загнутыми серпом антикрыльями и дорогим бархатным покрытием из нанополимеров, мог бы наделать фурор на какой-нибудь периферийной станции, но здесь, в сердце Метрополии, он ничем не выделялся на фоне таких же дорогих собратьев.

«Умная» дорожка предложила Ирби доставить его к выходу, но он отказался, пошагав параллельно мигающей ограде вдоль стартовых сот, разглядывая разноцветные клумбы возле барьера. Мимо прокатилась овальная тележка с легкими закусками, услужливо притормозила рядом, но не найдя отклик, унеслась дальше по маршруту.

Ирби шел по серебристо-голубому прозрачному туннелю, и сам себе казался бесплотным призраком в бесконечном лабиринте. Ноздрей касался тонкий аромат чужих для него, но, тем не менее, красивых земных цветов. По ту сторону барьера горизонт ломали профили шикарных межзвездных катеров, каждый — произведение искусства от неизвестных инженеров Высших. То и дело небо пересекали пусть и синтетические, но очень похожие на настоящих птицы.

Ирби шел, но, казалось, плыл между небом и землей, зажатый в черепе оболочки, уставший и теряющий память лучший агент Куба. Ему так хотелось просто идти, ни о чем не думая, не выбирая, не рискуя. Пока он здесь, пока шагает по этой пружинистой пешеходной дорожке, ничего не могло случиться, все было простым и понятным.

Он так и шел, кажется, вечность, пребывая одновременно здесь, на Венере, и где-то еще, в молочный пелене «белого шума» подсознания.

Дорожка расширилась, влилась в большую круглую площадь, непривычно пустую для будничного полудня. Светился в центре столб информатория со «слепыми» окнами вылетов рейсовых челноков, над головой одиноко моргали указатели, бесшумно проплывали следящие дроны. В отдалении молчаливой шеренгой стояли синты-охранники в сиреневой форменной броне.

Ирби моргнул, словно переключая рубильник, вновь взял себя под контроль. Ускорил шаг.