Пилот «Штуки». Мемуары аса люфтваффе. 1939–1945

Этим утром он вместе со своим звеном атаковал находящуюся неподалеку русскую батарею, после чего стал возвращаться обратно. Мы находились как раз над линией фронта, когда кто-то крикнул по радио: «Истребители!» Я вижу их, они очень далеко и, похоже, не собираются нас атаковать. Якель разворачивает свой самолет и летит им навстречу. И вот один уже сбит – но толстый Йенч, обычно надежный бортстрелок, на этот раз, похоже, смотрит куда угодно, но только не перед собой. Я вижу, как за самолетом пристраивается еще один «Ла-5» – после чего «юнкерс» начинает падать к земле с высоты 200 метров, охваченный пламенем. Не могу понять, как Эгберт мог забыть, что летит низко, а в таких условиях воздушной акробатикой не занимаются. Так или иначе, но мы потеряли в этот день нашего дорогого товарища.

Многим из нас приходит на ум: «Один за другим уходят „старики“. И я могу по календарю примерно определить, когда наступит мой черед». Любая случайность может произойти с каждым; мы слишком долго ждем, когда закончится полоса наших неудач. Жизнь с постоянной угрозой гибели приводит к фатализму и делает человека черствым. Теперь никто из нас не вылезал из кровати, когда ночью падали бомбы. Мы смертельно устали из-за того, что совершаем вылеты без перерыва. С этого времени, не выходя из сна, мы слышали разрывы бомб каждую ночь.

В зоне прорыва к северу от нас дела шли все хуже. Угроза нависла над Кричевом, что располагался северо-западнее. Чтобы быстрее долетать до этого района, а также до района Жиздры, дальше на север, мы перебрались на аэродром Кричева. Большая часть боев проходит в лесах, где цели сверху разглядеть нелегко. Красные маскируют свои позиции, и атаковать их очень трудно. Танки я вижу крайне редко и потому пересаживаюсь на пикирующий бомбардировщик. Поскольку на меня возложили командование эскадрильей, звено с противотанковым оружием еще более тесно связывается с эскадрильей; личный состав – как технический, так и тот, что разрабатывает операции, – быстро осваивает использование самолетов с пушками.

Наше пребывание в Кричеве длится недолго. Какое-то время ходят разговоры о нашем переводе на юг, где положение становится критическим. После нескольких вылетов из Брянска нас и в самом деле переводят обратно в Харьков. Но на этот раз наш авиаполк размещается на аэродроме, расположенном на южной стороне города.

Глава 11 НАЗАД К ДНЕПРУ

Здесь, под Харьковом, много изменилось с тех пор, как мы были здесь прошлый раз. Наши дивизии полного состава отведены, и Советы перешли в наступление. Не проходит и одного-двух дней после нашего появления, как советские снаряды начинают падать на город. Поскольку на аэродроме осталось мало бензина и бомб, для нас не явился неожиданностью приказ перебираться на другой, более удобный аэродром, который располагается в 150 километрах южнее, неподалеку от деревни Димитриевки. Поскольку отсюда до линии фронта летать очень далеко, мы используем два запасных аэродрома: один в Барвенкове – для действий в районе Изюма и реки Донец, другой в Сталине – для вылетов в район реки Миус. Каждый из аэродромов имеет небольшой наземный персонал для обслуживания наших самолетов в течение дня. Каждое утро мы доставляем первую смену пилотов и обслуживающий орудия персонал по воздуху. И в районе Изюма, и в районе Донца удалось создать стабильный фронт, отражающий бешеные атаки советских войск. Часто оперативный офицер ставит нам те же задачи, что и прежде, – тот же лес, тот же овраг. Скоро мы совсем забываем о карте и тому подобных вещах. Как любит говорить Штейн: «Мы уже взрослые».

Во время одного из первых боевых вылетов в район Изюма кто-то вызывает меня по радио: «Ханнельоре (это мой позывной)! Это ты – тот парень, что колол орехи?» Я не отвечаю, но он продолжает повторять свой вопрос снова и снова. Внезапно я узнаю голос – он принадлежит офицеру разведки, с которым мы часто сотрудничали и с дивизией которого прекрасно взаимодействовали, когда я «колол орехи» – уничтожал танки. Я нарушаю правила безопасности, поскольку не могу не ответить, что я действительно колол орехи и что помню о его футбольном мастерстве. Он радостно принимает мою похвалу. Все воздушные экипажи, которые слышат наш разговор, забавляются, что позволяет им не обращать внимания на яростно лающие зенитки. Этот капитан службы воздушной разведки по имени Эпп был одним из лучших центрфорвардов Вены. Мы с ним находимся в самом центре боевых действий, у нас появляется возможность чаще встречаться.

Капитан Антон, взявший на себя командование 9-м звеном после смерти Хорнера, погиб над рекой Миус. Его самолет взорвался при переходе в пикирование по столь же непонятной причине, как и несколько самолетов ранее. Снова мы теряем «старика», кавалера Рыцарского Железного креста. Наши авиационные экипажи постоянно меняют свой состав, никто не задерживается надолго – их поглощает беспощадная война.